Сто тайных чувств - Эми Тан

Дети машут нам, и мы машем им в ответ. «Привет-пока! Привет-пока!» Миновав здание школы, мы идем дальше по тропинке. Два молодых человека на велосипедах останавливаются, чтобы поглазеть на нас. Мы сворачиваем за угол. Кван изумленно вскрикивает. Наверху, у сводчатых ворот, стоит группа улыбающихся людей. Кван прижимает руку к губам и устремляется к ним. Она хватает каждого за руку обеими руками, потом окликает какую-то толстую женщину и хлопает ее по спине. Мы с Саймоном догоняем Кван и ее друзей. Они обмениваются шутливыми замечаниями:

— Толстая! Ты так растолстела!

— Эй, погляди, что стало с твоими волосами? Ты специально их испортила?

— Это стильно! Ты что, совсем деревенская, не понимаешь, что такое стильно?

— Ой, послушайте ее, она все так же любит командовать!

— Нет, это ты всегда любила командовать, а не я…

Кван останавливается на полуслове. Ее взгляд прикован к каменной стене. Можно подумать, что она в жизни не видела ничего интереснее.

— Большая Ма, — бормочет она, — что случилось? Как такое может быть?

Мужчина в толпе гогочет:

— Ха! Она так хотела тебя видеть, что встала ни свет ни заря и прыгнула в автобус, чтобы встретить тебя в Гуйлине. А теперь погляди — ты здесь, она там. То-то она рассвирепеет!

Все хохочут. Кроме Кван. Она приближается к стене и хрипло зовет: «Большая Ма, Большая Ма». Люди начинают шептаться, а потом в страхе отступают.

— Ой! — вскрикиваю я.

— Почему Кван плачет? — шепотом спрашивает Саймон.

— Большая Ма, Большая Ма… — по ее щекам струятся слезы. — Поверь мне, я совсем не этого хотела. Как ужасно, что ты умерла в день моего возвращения… — Несколько женщин вскрикивают и зажимают рты руками.

Я подхожу к Кван.

— Что ты говоришь? Почему ты думаешь, что она умерла?

— Почему все словно свихнулись? — озирается Саймон.

Я поднимаю руку.

— Я не понимаю.

— Кван? — тихо говорю я. — Кван? — Но, похоже, она меня не слышит. Она нежно смотрит на стену, смеясь и плача.

— Я знала это, — говорит Кван, — да, конечно, знала. В глубине души я с самого начала это знала.

В полдень односельчане Кван невесело празднуют ее возвращение на родину в здании местной общины. Печальная новость о том, что Кван видела призрак Большой Ма, уже облетела деревню. Она не стала объявлять об этом всем, и, поскольку пока нет никаких доказательств, что Большая Ма умерла, было бы неразумно отменять праздничный банкет, который ее друзья готовили не один день. Во время банкета Кван не хвастается ни машиной, ни софой, ни своим английским. Она тихо слушает рассказы бывших одноклассников о самых знаменательных вехах в жизни: рождение сыновей-близняшек, путешествие на поезде в большой город, времена «культурной революции», когда в Чангмиань посылали студентов-интеллектуалов для перевоспитания местного населения.

— Они думали, что умнее нас, — говорит одна женщина с руками, изуродованными артритом, — они хотели, чтобы мы выращивали рис-скороспелку, три урожая в год, вместо двух. Они давали нам специальные семена. Они привезли яд, чтобы травить паразитов. А потом лягушки, плавающие в рисовых полях, съели этих паразитов и погибли. И утки, что съели лягушек, все до одной погибли. А потом и рис погиб.

Мужчина с густой шевелюрой добавляет:

— И тогда мы сказали: «Что толку выращивать три урожая, которые погибнут, когда можно вырастить два хороших?»

Женщина с артритом продолжает:

— Эти интеллектуалы пытались разводить наших мулов! Ха! Можете в это поверить? Два года, каждую неделю, мы спрашивали их: «Ну как, успешно?» Они отвечали: «Пока нет, пока нет». А мы старались удержаться от смеха и подбадривали их с серьезными лицами: «Не сдавайся, товарищ, попробуй еще раз».

Мы все еще хохочем, когда в зал вбегает мальчик, крича, что из Гуйлиня прибыл какой-то чиновник в шикарном черном автомобиле. Тишина. Чиновник заходит в зал, и все встают. Он показывает нам документы Ли Бин-бин и спрашивает, не из этой ли она деревни. Несколько человек бросают в сторону Кван тревожные взгляды. Она медленно приближается к чиновнику, смотрит на документы и кивает. Чиновник делает заявление, и волна стонов и причитаний прокатывается по комнате. Саймон наклоняется ко мне:

— Что случилось?

— Большая Ма погибла. Она была в том автобусе, который мы видели сегодня утром.

Мы подходим к Кван и кладем ей руки на плечи. Она кажется такой маленькой.

— Мне так жаль, — бормочет Саймон, — мне… Так жаль, что ты так и не смогла ее увидеть… Что мы не смогли с ней познакомиться…

Кван улыбается ему сквозь слезы. Как ближайшая родственница Ли Бин-бин, она взвалила на себя все формальные обязательства, вызвавшись привезти тело в деревню на следующий день. Мы втроем возвращаемся в Гуйлинь.

Увидев нас, Рокки мгновенно тушит сигарету и выключает музыку. Должно быть, он уже слышал новости.

— Какое несчастье, — говорит он, — прости меня, сестра. Я должен был остановиться. Я во всем виноват.

Кван не винит его.

— Никто не виноват. В любом случае извинения бесполезны, потому что всегда слишком поздно.

Когда Рокки открывает дверцу машины, мы видим, что сова все еще сидит в своей клетке на заднем сиденье. Кван осторожно приподнимает клетку и смотрит на птицу. «Мне больше не надо взбираться на гору», — говорит она. Она ставит клетку на землю и открывает створку. Сова высовывает голову, потом выбирается наружу и спрыгивает на землю. Она вращает головой, а затем, тяжело взмахнув крыльями, улетает в сторону гор. Кван наблюдает, как она исчезает вдали. «Никаких сожалений», — говорит она. И садится в машину.

Пока Рокки прогревает двигатель, я спрашиваю Кван:

— Может, ты увидела кого-то, кто был похож на Большую Ма, когда мы проезжали мимо этого автобуса сегодня утром? Ты тогда поняла, что она умерла?

— О чем ты говоришь! Я не знала, что она умерла, пока не увидела ее йинь у каменной стены.

— А зачем ты тогда сказала, что знала?

Кван озадаченно хмурится.

— Знала что?

— Ты говорила, что знала, в глубине своей души знала с самого начала, что это правда. Ведь ты имела в виду аварию?

— А, — похоже, она наконец поняла меня, — нет, не аварию, — она вздыхает, — я сказала ей, что она говорила правду.

— А что она говорила?

Кван отворачивается к окну, и я вижу отражение лица убитого горем человека.

— Она сказала, что была неправа по поводу Желания Юной Девушки и что мои желания уже сбылись. Она всегда раскаивалась в том, что прогнала меня. Просто не могла мне это сказать, иначе я никогда не оставила бы ее и упустила бы свой шанс на лучшую жизнь.