Послезавтра - Аллан Фолсом

– Да, и довольно неплохо, – попыталась улыбнуться она.

– А другие функции?

– Что вы имеете в виду?

– Есть ли у него эрекция? Способен ли он иметь половые сношения?

– Н-не знаю, – смутилась Джоанна. Ей еще никогда не задавали таких вопросов по поводу пациентов. – Полагаю, это вопрос не ко мне.

Салеттл минуту помолчал, разглядывая ее, потом предложил:

– Как вы думаете, сколько понадобится времени, чтобы он стопроцентно восстановил здоровье и мог жить так же, как до инсульта?

– Ну… если говорить об основных моторных функциях: ходьба, беседа и тому подобное… Функция, о которой вы спрашивали, в мою компетенцию не входит.

– Да-да, основные моторные функции. Так сколько?

– Не могу точно сказать.

– Ну приблизительно.

– Нет… Не знаю.

– Это не ответ. – Салеттл разговаривал с ней так, словно она была не физиотерапевтом, а каким-то капризничающим ребенком.

– Я давно работаю с мистером Либаргером… Процесс выздоровления идет неплохо. Может быть, понадобится еще месяц. Но это очень произвольно. Всё будет зависеть…

– Вот что, я поставлю перед вами конкретную задачу. Через неделю он должен ходить без палки.

– Не знаю, возможно ли это.

Вместо ответа Салеттл нажал на кнопку интеркома и сказал:

– Отведите мисс Марш к мистеру Либаргеру.

Маквей сидел в кабинете Лебрюна и смотрел в окно. Пятый этаж, внизу площадь дю Парви, толпы туристов, напротив – громада Нотр-Дам. Бабье лето, тепло, солнечно. Время – половина двенадцатого.

– Восемь трупов. Пятеро детей. По одной пуле в голову. Пистолет двадцать второго калибра. Никто не видел и не слышал. Ни соседи, ни покупатели на рынке.

Лебрюн швырнул на стол переданное по факсу сообщение и потянулся к термосу.

– Профессионал. Работал с глушителем. – Маквей даже не пытался скрыть гнев. – Еще восемь человек на счету нашего «высокого мужчины».

– Если это он.

– А кто? – рявкнул американец. – Вдова Мерримэна?

– Да, mon ami, вы, вероятно, правы, – спокойно ответил Лебрюн.

Утром, еще восьми не было, Маквей вернулся из парка в отель и сразу позвонил Лебрюну. Тот немедленно передал в полицейские управления всей страны, что жизнь Мишель Канарак под угрозой. Оставался сущий пустяк – найти ее. А как ее искать, если кроме словесного портрета, данного соседями по подъезду, полиция ничем не располагала? Нельзя защитить того, кто бесследно исчез.

– Ну откуда вы могли знать? – пожал плечами Лебрюн. – Ведь мои люди обшарили парк за целые сутки до вас и не обнаружили никаких следов третьего.

Лебрюн попытался его утешить, но Маквей все равно не мог избавиться от горечи и чувства вины. Если бы они, полицейские, лучше делали свою работу, этих восьми смертей не было бы. Мишель Канарак была убита буквально через несколько минут после того, как Маквей сообщил Лебрюну об угрожавшей ей опасности. Если бы он сделал это на три, четыре часа раньше, может быть, все повернулось бы иначе. Хотя кто знает. Непросто найти иголку в стогу сена.

На черно-белой эмблеме лос-анджелесской полиции девиз – «Служить и защищать». Сколько шуток отпускалось по этому поводу. Что такое «служить» – по-собачьи, что ли? Но зато слово «защищать» вопросов ни у кого не вызывало. И Маквей умел это делать. Если произошел сбой и кто-то пострадал, то виновата в этом не полиция, а лично ты. И Маквею в таких случаях было по-настоящему больно. Он не говорил об этом никому – лишь самому себе, за бутылкой. И высокие идеалы тут ни при чем. Маквей раз и навсегда забыл обо всяких идеалах, как только впервые увидел труп с изуродованным лицом. Проколы в работе полиции стоят слишком дорого. Мишель Канарак и ее родственники – не сломавшийся видеомагнитофон, который можно починить. Жильцы дома Агнес Демблон – не севший аккумулятор. Полиция работает с людьми, и если произойдет ошибка, ее уже не поправишь.

– Кофе? – спросил Маквей, кивнув на термос.

– Да.

– Черный, пожалуйста. Как сегодняшний день.

В полдесятого в парк прибыла бригада экспертов, которые сняли слепок со следа шины и прочесали парк потщательнее.

Без четверти одиннадцать Маквей и Лебрюн отправились в лабораторию за результатом. Лаборантка сушила гипсовый слепок феном для волос. Пять минут этой несложной процедуры, и можно получить отпечаток протектора.

Затем последовало изучение типов и моделей шин. Через пятнадцать минут было установлено, что шина изготовлена итальянской компанией «Пирелли», модель P205/70R14, предназначена для колеса с ободом четырнадцать на пять с половиной дюймов. Завтра утром должен был приехать эксперт фирмы, чтобы дать более точные сведения.

На обратном пути Маквей спросил про зубочистку.

– Это займет больше времени, – сказал Лебрюн, – результат будет завтра, а то и послезавтра. Честно говоря, сомневаюсь, что это нам пригодится.

– Пригодится, если повезет. На зубочистке могут быть микрочастицы крови. А может быть, у него есть какое-нибудь заболевание, связанное со слюнным трактом. Нам нужна хоть какая-то зацепка.

– Но мы даже не знаем, он ли выбросил зубочистку. Может, это был Мерримэн, Осборн или вообще кто-то посторонний.

– Если кто-то посторонний, значит, у нас, возможно, есть свидетель.

– Я об этом не подумал. Но идея мне нравится. В этот момент и вошел полицейский с донесением из Марселя.

* * *

Маквей залпом выпил кофе и принялся расхаживать по комнате. На доске для объявлений была прикреплена страница «Фигаро» с фотографией Левиня и подробным интервью. Детектив сердито ткнул пальцем в газету.

– Что-то не пойму я этого типа. То он не хочет, чтобы его имя попало в прессу, то вдруг сам проявляет такую прыть. Взял и сообщил всему свету, что свидетель убийства жив.

Он отвернулся, поскреб в затылке.

– Плохи наши дела, Лебрюн. Вы вспомните, что мы не смогли найти Мишель Канарак, а убийца смог. Откуда он знал, что она в Марселе? Как он ее там разыскал?

Лебрюн сжал пальцы в кулак.

– Вы думаете об Интерполе? Тот, кто выследил Мерримэна, мог выйти и на его вдову.

– Да, именно это я и имел в виду.

Инспектор отставил чашку, зажег сигарету и посмотрел на часы.

– Чтобы вы знали, я сегодня беру отгул. Хочу съездить в Лион, развеяться. Никто об этом не знает, даже жена.

– Не понимаю, – нахмурился Маквей. – Вы что же, думаете, все так просто? Приедете, зададите пару вопросов, и нехороший человек сразу скажет: «Вот он я, берите меня»? Лучше уж созвать пресс-конференцию.