Серпухов. Последний рубеж. 49-я армия в битве за Москву. 1941 - Сергей Михеенков

Приказал майору Либерзону прислать автомашину к 18 часам на НП. Командира полка подполковника Сидорова пригласил следовать за мной по переднему краю участка обороны полка.

Осмотрел стрелковые и пулеметные окопы, ходы сообщения, землянки для жилья личного состава, деревоземляные огневые и орудийные сооружения.

Весь день прошел среди воинов, которые с улыбкой на лице встречали небольшого роста, хорошо сложенного, всегда по форме одетого, с автоматом на груди, полковника[59]. Во время движения по окопам успевал поздороваться с воинами, спросить о настроении, о питании, сказать добрые пожелания при уходе.

Я был очень доволен, что четыре километра прошел по переднему краю, зашел в д. Екатериновку, где разрешил подполковнику Сидорову выполнять свои обязанности, поблагодарил за совместную работу, крепко на прощание пожал руку и пожелал успехов в боевых действиях.

Со своим верным боевым другом автоматчиком Сергеем Ефимовичем пошел на встречу с командиром 1283-го полка. Майор Фомин во второй половине ноября вступил в командование полком. Он был небольшого роста, стройный, всегда по форме одетый. Четко и ясно доложил обстановку и что делает полк. Я спросил: «Тов. майор, когда прибудет командир 194-й стр. дивизии для принятия совместного решения по обеспечению стыка?» Тов. Фомин ответил, что имеется договоренность — завтра на рассвете назначена встреча между деревнями Боровна и Кременки. Я попросил командира полка на рассвете завтра встретить меня на левом фланге обороны у д. Кременки, пожелал майору т. Фомину и военкому полка батальонному комиссару Переверзеву хороших боевых успехов, сел в автомашину и поехал в д. Павловку.

От деревни Павловки осталось только название. Она вся была уничтожена, даже не было остатков кирпича от печей и труб, воины дивизии разобрали их. Из кирпича сложили печи в землянках.

На опушке рощи меня встретили два командира: капитан т. Черняк Н. Г., командир инженерно-саперного батальона дивизии и военком этого батальона старший политрук Алексеев. Они доложили, что бронеколпаки в противотанковом районе установлены. Все построенные огневые сооружения заняты отдельным противотанковым артдивизионом.

Мы обошли весь Павловский противотанковый район. Я приказал подвести под бронеколпаки срубы в четыре-пять венцов, опустить их в землю.

На исходе суток прибыл на свой КП в Шатово, где меня тут же позвали к телефону — командующий армией приказал позвонить сразу, как только появлюсь. На вызов к телефону подошел генерал-лейтенант т. Захаркин И. Г., сразу спросил: «Где вы целый день были?» Я доложил: «На переднем крае, принимали с генерал-майором тов. Мироновым решение на обеспечение разграничительной линии с 5-й гв. стр. дивизией. Проверил, как построены окопы, траншеи, ходы сообщения, дзоты пулеметные и артиллерийские, землянки для личного состава взводов, рот и батальонов. В районе д. Павловки проверил боевую готовность дивизиона ТПО, его огневые сооружения и бронеколпаки. Вам, товарищ генерал, утром доложил, где буду в течение светлого времени дня». Командарм сказал, что командиру дивизии не обязательно каждый день бывать в боевых порядках частей и подразделений, нужно управлять боем с командного и наблюдательного пунктов. Я доложил: «Находясь в боевых порядках, не забываю, что являюсь командиром дивизии, и еще никогда не передоверял командования своим заместителям, однако, по полевому уставу 1940 года, оставляю двоих заместителей. Первый заместитель — замкомдива, и второй — начальник штаба. С командных пунктов батальонов и дивизионов сообщаю начальнику штаба дивизии, где нахожусь и что делаю».

Обстановка в течение суток не изменилась, противник активности не проявлял и почти не вел артогня.

Докладываю обстановку и прошу разрешения завтра на рассвете выехать на левый фланг на встречу с комдивом-194, где нам необходимо принять взаимное решение по обеспечению стыка. «До наступления темноты, — говорю командарму, — буду находиться на НП юго-восточная окраина деревни Павловки».

Генерал-лейтенант Захаркин И. Г. меня хорошо знал еще в мирное время, и ему не нравилось, что комдив, как и во время довоенной службы, находится в боевых порядках, сам лично руководит инженерно-саперными работами главной полосы обороны.

К тому времени я уже около месяца командовал 60-й стрелковой дивизией и каждый день в светлое время суток больше находился в войсках.

Командарм спросил меня: «Как организована подготовка штабов и как ведется боевая и политическая учеба личного состава?» Отвечаю: «Одновременно с постройкой оборонительной полосы. Занятия проводятся с половиной бойцов и командиров, которая не работает на переднем крае. Потом с другой половиной. Со штабами батальонов проведено два занятия, со штабами полков — одно, со штабом дивизии провел занятия на НП лично — по организации контратак и отражения наступления противника. Сегодня закончены инженерно-саперные работы в главной полосе обороны дивизии. Все сооружения выполнены хорошо». О том, что дал указание усилить бронеколпаки срубами, докладывать не стал.

Иван Григорьевич Захаркин пожелал мне хороших боевых успехов. На этом разговор закончился.

Закончив разговор с командармом, пригласил начальника тыла, дивизионного врача и пом. начштаба дивизии по тылу с докладами о выполнении заданий. Инженер-майор Холодный доложил о материально-техническом обеспечении дивизии, о том, что в батальоны выдано по одной походной кухне для приготовления первого блюда, второе блюдо будет готовиться в пищевых котлах[60].

Военврач 2-го ранга т. Благовещенский доложил, что все раненые эвакуированы в армейские и фронтовые госпитали, осталось 18 раненых, нетранспортабельных.

Я сказал, что их задача в первой же декаде декабря обеспечить полки всем необходимым, особенно медицинскими средствами с расчетом, что дивизия будет вести активные боевые действия. «Учтите, — сказал я им, — что наступление немецко-фашистских войск под Москвой приведено к крушению, следовательно, наши войска Калининского, Западного и Юго-Западного фронтов в недалеком будущем перейдут к контрнаступлению. То, что я вам сказал, никому не говорите, держать сказанное в своем сознании».

Инженер-майор Холодный П. Л. попросил разрешения на выезд в г. Москву, в Октябрьский (бывший Ленинский) район на заводы, где получит недостающие кухни, станки, моторы для оснащения автотехнических и авторемонтных мастерских. Я тут же пригласил к себе военкомдива, начподива и начштадива. Они тут же пришли в землянку. Когда все собрались, я предложил написать письмо рабочим, служащим, советской интеллигенции, всему населению, райкому и райисполкому о том, что их родная дивизия ведет боевые действия в 38 километрах северо-западнее г. Серпухова, где стоит насмерть и не пропустит врага ни на один шаг к столице нашей родины Москве. В чем нуждается дивизия, в письме не писать, а тов. Холодному Петру Львовичу заготовить отдельно просьбы на все необходимое, чем может помочь район.