Новая жизнь - Макс Вальтер

— Постой, — придержал я её за руку, прежде чем она успела ускользнуть.

— Что? — еле слышно спросила она и посмотрела на меня.

Мне показалось, что я провалился в её неестественно синие глаза, которые сделались ещё больше. Её зрачки расширились, а губы слегка приоткрылись. Я держал её за руку и почувствовал, как сердце стало колотиться быстрее. Моё, кажется, готово было выпрыгнуть из груди. Глядя в эти огромные омуты глаз, я притянул её к себе и впился в губы. Настю затрясло, да и меня вместе с ней. Воистину говорят, что первый поцелуй — самый сладкий!

На прощание мы, конечно же, долго целовались, и я ни в какую не желал расставаться. Настя сама прекратила это безобразие и довольная, как кошка, пошла в дом, оставив меня стоять с задумчивым видом.

— Наворковались? — вывел меня из ступора скрипучий голос бабы Маши. — Иди уже в дом, жених, каша стынет.

— Иду, баб Маш, — вздохнув, ответил я и перед уходом ещё раз посмотрел на дверь, в которую секунду назад упорхнула Настя.

В каше я ковырялся без всякого аппетита, даже не доел, хотя раньше за собой такого не замечал. Баба Маша потрогала мне лоб, причмокнула, что-то пробормотала и унесла чашку с недоеденным. А я пошёл на лавку и долго ворочался, пытаясь уснуть. Вот только сон не шёл, сердце колотилось, а все мысли крутились вокруг Насти. Кое-как я смог заставить себя отвлечься насущными делами и почти сразу же уснул.

Глава 20

На утро Кок разбудил меня самым беспардонным образом, пинком в мягкое место.

— Нормально мы с командиром обращаемся, — спросонья забормотал я. — Понежней никак?

— Поцеловать? — растянул тот рожу в жуткой улыбке.

— Блядь, Кок, тебе когда-нибудь говорили, что у тебя жуткая улыбка? — продолжил бормотать я.

— Завтракать пошли, — проигнорировал меня он. — В дорогу скоро.

Завтрак накрывала Настя, я было пытался чмокнуть её хоть в щёку, но она упёрла ладони мне в грудь и не подпустила. Меня это даже обидело. Что я ей такого сделал? Ну ладно, потом разберёмся, может быть стесняется девка, по идее, рано ещё о чём-то говорить. Может и права она в своём поведении. Между нами всё пока до конца не решено, а все разговоры о свадьбе и прочем ещё на шуточном уровне.

Я сел за стол, Настя поставила чугунную жаровню с яичницей на сале, выставила соленья в большой общей чашке, пироги в плетёной корзиночке и, уловив момент, показала мне язык. Потом расхохоталась и, обойдя сзади, нагнулась через плечо и поцеловала меня в щёку. На душе сразу полыхнуло пламя.

— Хватит влюбляться, — заскрипела баба Маша. — Устроили тут за столом, совсем бабку не бережёте.

— Ой, ладно тебе, баб Маш, — зазвенела колокольчиками смеха Настя. — Мы же ничего такого…

— Ещё не хватало, — забулькала смехом она. — Эдак я, на вас глядя, снасильничаю кого.

— Баб Маш, хватит, — отсмеявшись, сказал я. — Как представлю такое, даже аппетит пропадает.

— Вот, а мне каково? — села с нами за стол она. — Всё, Настька, успокойся уже, садись завтракай, у нас с тобой сегодня дел полно.

Дальше ели спокойно, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Ваня так и не появился до нашего ухода. Может быть даже специально, не хотелось лишний раз показывать свою трусость. Ведь для всех в деревне он считался отъявленным негодяем, и его откровенно побаивались. До встречи со мной он боялся только Егора, ну и ещё нескольких лихих и крепких мужиков. Над остальными же он имел нелепую власть, опиравшуюся на понты. Ну да ладно, оставлю деньги бабе Маше, о чём я её и предупредил.

— Ох и зря ты с ним связался, — с укором посмотрела она на меня. — Нехороший он человек.

— Знаю, баб Маш, вот только то дело, на которое я с ним связался, такого человека и требует, — ответил я ей, глядя в глаза.

— Ну как знаешь, — проскрипела она и взяла десять золотых пластинок.

Настя, как в прошлый раз, выбежала меня провожать. Мы немного постояли, обнявшись, затем она чмокнула меня в губы, и мы с Коком двинулись в Ворсму.

По дороге с нами ничего не случилось, дошли мы относительно быстро, уже к обеду следующего дня. А вот уже там начались первые проблемы. Мастера, который продал мне клинок, на месте не оказалось. Никакого порядка на рынке тоже не было. Нет, порядок, в плане чистоты и криминала, там соблюдался, а вот понять, где и чьё место, было невозможно. Всё потому, что деньги за место на рынке взимались одинаковые, а вот сами точки распределялись по-цыгански. Кто раньше всех проснулся, тот лучше всех одет, ну или занял лучшее место на рынке. Из-за подобного распределения часто возникали стычки между торговцами, доходило даже до мордобоя. В итоге понять, как и где мне искать нужного человека, ответить не смог никто. Оставалось надеяться, что другие кузнецы по манере исполнения клинка подскажут, где мне его искать. Но и здесь меня ждало разочарование. Конкуренция среди местных была очень велика, и единственное, чего я добился, так это обещания выполнить работу вместо него, и в тысячу раз лучше. Меня, конечно, подобное не устраивало.

— Блин, Кок, засада какая-то получается, — устало посмотрел я на товарища. — Где же мне его искать-то теперь?

— Сумрак, ты не заболел? — задал он мне странный вопрос.

— В смысле? — уставился я на него.

— В том самом, ты охотник или где? — посмотрел он на меня с укором. — Мозги включай.

А ведь точно, под таким углом я на ситуацию не смотрел. Чёртова любовь, все мысли только о ней. Я похлопал себя по щекам, и в голове немного прояснилось.

Так, кузнец, и достаточно хороший. Раз все остальные так яростно отрицают качество его работы. Хотя не факт, при подобной конкуренции наверняка они о каждой работе так говорят, ну, кроме собственной. Ладно, если опустить это всё и принять за внимание тот факт, что кузнец действительно хорош. Значит, его работы могут иметься у местных воротил. Бр-р-р, стоп, опять не туда. Меня вдруг осенило, я подскочил и хлопнул себя по лбу.

— Точно, Кок, ты гений, — выдал я и двинулся в сторону гостиницы.

Я внезапно вспомнил Соломона Моисеевича, который руководил гостиницей в Новой Деревне. Тот знал всё и обо всех, мало того, он даже владел информацией о том, что происходит в городе. Местный, конечно, не такого масштаба кладезь, но про свой город наверняка