Операция "Фауст" - Евгений Федоровский

– Вы правы. Война отрывает нас от любимых дел. Я, архитектор, мечтал строить, а пришлось работать над тем, чтобы разрушать…

На большом столе лежали «фаусты» с тупорылыми гранатами. Шпеер взял один из них, попробовал на вес:

– В самом деле ваш «фауст» поразит тяжелый танк?

– Прошу в бункер.

Фенрих-гранатометчик скрылся в окопе, вырытом перед дотом, где прильнули к смотровой щели Шпеер, Леш и другие. Другой фенрих завел мотор русского танка, отрегулировал направление и, не доезжая метров пятидесяти до бруствера, выпрыгнул из машины.

KB продолжал двигаться на малом ходу. Он сминал проволочные заграждения и противотанковые «ежи», выставленные для наглядности на его пути. Работавший на обогащенной смеси двигатель выбрасывал жирные клубы дыма. Раскачиваясь на ухабах, танк звонко громыхал траками. Чудилось, он вот-вот сомкнет фенриха с «фаустпатроном».

Пройдоха Леш точно рассчитал, как поразить воображение начальства. Хохмайстер покосился на рейхсминистра. Лицо Шпеера побледнело, а нервные руки на ребристых рукоятках стереотрубы стали вздрагивать.

В этот момент из-за бруствера выплеснулась желто-белая струя и вонзилась в лоб танка, рассыпавшись веером искр. Мотор взвыл, как в смертельном крике, пламя рванулось из щелей и открытого люка. KB по инерции прополз несколько метров вперед и, завалившись одной гусеницей в окоп, замер, разгораясь все больше и больше.

Шпеер долго молчал. Затем обернулся к Беккеру:

– Ваше мнение, генерал?

– Маркус – мой племянник. Я воздержусь высказывать свое отношение к «фаусту».

– Но вы еще и сотрудник отдела вооружений вермахта. – Голос Шпеера стал строже. – Вы знали о разработках?

– Разумеется.

– Так что вы думаете?

– Это лучшее средство пехотинца в оборонительном бою.

– Оборонительном… – чуть ли не по складам повторил Шпеер. Мысль о том, что сейчас, когда армии юга перешли в наступление и вряд ли фюреру понравится это прилагательное, оскорбила его.

– На фронте случается всякое, – заторопился Беккер, лишь сейчас поняв свою оплошность.

– Только не с нашей армией! Теперь она уже никогда не станет отступать и обороняться не будет!

Успокоившись, Шпеер повернулся к Хохмайстеру:

– Мне понравился ваш «фауст». Звучит по-боксерски: «кулак». Впечатление производит. Однако как поведет он себя в настоящем бою?

– Не сомневаюсь, так же сокрушающе!

– Хорошо, что вы верите. Пожалуй, я дам ход «фаусту». Но пока в малой серии.

– Сейчас я ищу подходящий сплав для ствола вместо дефицитной стали ОС-33.

– Знаю об этом. Вижу: вами руководит не честолюбие, а интересы империи. Вижу и хвалю.

Уже садясь в «опель-адмирал», Шпеер приказал Лешу подготовить документацию нового оружия, определить его примерную стоимость и составить проект заказа на его производство.

– Вы считаете, что нужно испытать «фауст» в боевых условиях? – понизив голос, спросил Леш.

– Не помешает, – отозвался рейхсминистр, кивком простился и разрешил шоферу ехать.

Несмотря на поддержку министерства вооружений, выгодный большой заказ для заводика Ноеля Хохмайстера и оборотистость Леша, взявшего на себя «представительский» труд, продвижение «фаустпатрона» к массовому производству шло медленно. Учитывая ограниченные ресурсы, министерство экономики и рейхсбанк ввели жесткий порядок распределения металла. Любая заявка должна была подтверждаться подробными расчетами и даже чертежами. В Берлин направлялись кипы бумаг. В них мало кто заглядывал. Но даже когда с трудом удавалось доказать потребность в том или ином сырье, вдруг оказывалось, что в настоящий момент его нет.

Одно дело, когда предприятие уже давно выпускало массовую военную продукцию. Ему выделялось соответствующее количество материалов. Оно могло создавать какие-то резервы, сокращая расход сырья за счет новой технологии, переоснастки, модернизации. На этих запасах оно создавало новинки. Так поступал Вильгельм Мессершмитт, строя, помимо поршневых истребителей, экспериментальные реактивные самолеты.

Другое дело, когда заводик начинал производить новую продукцию – не самолет, не танк, не пушку, а штуку непонятно какого назначения. В какой-то инстанции заявка Хохмайстера тормозилась. Приходилось снова и снова узнавать, у какого чиновника, на каком уровне она застряла. И на это уходило время…

Только в августе 1942 года с группой фенрихов-практикантов Хохмайстер выехал на фронт. Ему предложили участок южнее Воронежа на левом крыле наступавшей на Сталинград армии. Ожидалось, что русские с этого направления попытаются ударить во фланг.

Штаб полка дивизии «Рейх» размещался в большом деревянном доме бывшего сельского совета. Охранялся он батареей зенитных пушек, стоящих на огородах. Другие дома занимали офицеры, а солдаты жили в палатках в тени садов.

Полковым командиром был Циглер. Хохмайстер встречался с ним у Буга в первый день Восточной кампании. Лицо Циглера осунулось, щеки ввалились, виски покрылись сединой. Маркус представился как положено, передал пакет из штаба дивизии.

– Приказано помочь, но чем? – спросил полковник, прочитав письмо.

– На вашем участке я должен испытать новое оружие в тот момент, когда в атаку пойдут русские танки. Мне сказали, замечено их скопление напротив вашего полка.

– Это так. Воздушная и наземная разведки дали подтверждение.

Циглер развернул карту, нашел небольшую высотку на передовой перед ржаным полем. Дальше шли березовые рощицы, где могли скрываться неприятельские танки.

– Эту господствующую высотку русские давно намереваются захватить. Не исключено, первую атаку они предпримут именно здесь, – сказал Циглер.

– Это нам подойдет.

Приезд старого знакомого оживил Циглера. Отдав распоряжения своему офицеру штаба, он вывел гостя на крыльцо. Был тихий солнечный день. В небе трепыхались жаворонки. Неподвижно висели вдали белые облака. Ничто не нарушало мирной идиллии.

– Какие новости в столице? Хохмайстер пожал плечами:

– У меня, признаться, не было времени любоваться ею. У меня сложилось впечатление, что Берлин лишь пишет бумаги и отдает приказы. Людей стало меньше, чем до войны. Вся Германия переселилась на фронт. А те, кто остался, озабочены воспроизводством породистых маленьких арийцев.

– Да-да, – не поняв иронии, со вздохом произнес Циглер, – у нас мало людей, а здесь такие пространства… Их сложно переварить.

– Вот как!

– А чего же вы хотите?! Мы, европейцы, привыкли к небольшим территориям. Расстояния на Востоке нам кажутся бесконечными. Ужас уже усиливается монотонным ландшафтом. Это действует угнетающе особенно мрачной осенью и утомительно долгой зимой.