Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину - Олег Туманов

«Что послужило тому, что вы нас посетили?» – спросил Леонов Освальда.

«Хочу обратно в СССР. В этом мое спасение. Дайте мне сейчас и немедленно въездную визу».

«Это невозможно. Вам необходимо подать запрос, его проверят в соответствии с правилами и примут решение. Вы должны понять, что я не могу сам решить этот вопрос».

«Но мне нельзя ждать! – закричал иступленный Освальд. – Они хотят меня убить. Еще сегодня, в гостинице. Они наняли женщину, которая у меня убирается. Но я ее опережу и убью ее до того».

Как потом рассказал мне Леонов, он был серьезно ошеломлен. Если этот сумасшедший мужчина на самом деле кого-то убьет, то во время следствия несомненно установят, что он побывал в советском посольстве. И из этого извлекут выводы. Поэтому он отчаянно старался успокоить Освальда и убедить его не совершать ничего такого.

«Приходите к нам в понедельник. Я уверен, что мы сможем для вас что-то сделать».

Наконец гость немного успокоился и ответил с разочарованием: «Если вы не можете помочь другу, я пойду к кубинцам. Может они будут сговорчивее».

На следующей неделе он еще дважды появился в посольстве. Теперь с ним разговаривал сотрудник консульского отдела, офицер внешней разведки Олег Нечипоренко. После этого американец исчез. И несколько дней спустя мир узнал о роковых выстрелах в Далласе.

Олег Максимович рассказал мне, что его переговоры с Ли Освальдом проходили в той же форме. Однако Нечипоренко не посвятил меня в подробности, так как он собирался писать книгу о Ли Освальде и рассказать там много интересного.

Кстати, Николай Сергеевич Леонов позже стал руководителем Управления информации и анализа 1-го управления. Он завершил свою карьеру в чине генерал-лейтенанта и заместителя председателя КГБ СССР. Ему было известно много интриг и секретов внешней разведки. Подробности его первой встречи с Ли Харви Освальдом до сих пор нигде не опубликованы. Я впервые упомянул об этом с его слов, так как он мне об этом рассказал.

Нечипоренко успешно проработал под прикрытием консульства еще полтора года и затем вернулся в Москву. Тогда и состоялась наша встреча в гостинице «Советская» накануне моего «побега» с боевого корабля. Затем Нечипоренко вернулся в длинную «служебную поездку» в Мексику. Он безупречно владел испанским языком, был молод и энергичен и очень амбициозен. Разведка была его призванием. Однажды он признался мне: «Вербовка агента для меня равноценна ночи с любимой женщиной».

Его противниками по линии контрразведки были США. Джон Барон, который посвятил в своей книге о КГБ много страниц Олегу Нечипоренко, пишет, что он прекрасно знал испанский и в состоянии говорить на наречии простого крестьянина, водителя грузовика или студента, а при необходимости переходить на язык дипломата или знати. Барон даже предположил, что один из его родителей мог быть испанского происхождения. Но это не так. Нечипоренко коренной москвич, выпускник Института иностранных языков. Его родной брат Глеб также работал в контрразведке по линии нелегалов. Он был талантливым художником и ваятелем по меди и долго готовил фальшивые документы для агентов, разрабатывал для них маршруты и легенды для переброски на Запад и позже перешел на оперативную работу. В Ясенево он служил в одном кабинете с Олегом Гордиевским, который, как мне стало известно позже, многие годы работал на британскую разведку.

Это правда, что во время своего восьмилетнего пребывания в Мексике он достиг больших успехов. Уместны также неоднократные слова похвалы, которые Джон Барон высказывает в своей книге о высоком профессионализме Нечипоренко. В этом я мог позднее неоднократно убедиться. Вне всякого сомнения, он был лучшим оперативным сотрудником КГБ в Латинской Америке. Американцы неоднократно делали ему заманчивые предложения сменить стороны. Он только смеялся и продолжал свою оперативную игру. Нечипоренко однажды даже удалось проникнуть в самое секретное помещение посольства США и выдать себя за официального члена делегации из Вашингтона. Контрразведка противника отреагировала с недовольством. В марте 1971 на Западе осталась техническая сотрудница Раиса Кисельникова и в связи с ее «разоблачениями» (хотя что могла знать простой секретарь?) мексиканские власти выслали из страны пять советских дипломатов – среди них Нечипоренко. Этому сопутствовала эффектная акция в СМИ с целью разоблачить «заговор» КГБ в Средней Америке.

Разоблачение и высылка офицера легальной резидентуры обычно непременно исключают его будущие задания на Западе. Но бывали и исключения. Я был знаком с одним разведчиком, которому подготовили скандальную высылку из США, после того как работавший с ним агент выступил в качестве «приманки» и опубликовал книгу о нем. Но это не был его конец. В Москве этот неудачник смог убедить самого Андропова в своей незаменимости, и его отправили не в Монголию или Вьетнам, а в Японию. Позднее его даже повысили в генералы. Он руководил тайной операцией КГБ в Афганистане после вывода войск из страны. Еще сегодня он является активным сотрудником СВР России.

Карьера Нечипоренко также не завершилась из-за высылки из Мексики. В управлении «К» он руководил отделом, который занимался международным терроризмом и идеологической диверсией. Он был советником разведки Никарагуа и ездил с фальшивым паспортом на встречи с агентами КГБ в другие страны. Дважды он был во Вьетнаме, что, вероятно, породило слухи о том, что он допрашивал пленных американских пилотов.

«В 1973 году я на самом деле встретился с одним пленным американцем, – рассказывал мне Олег Максимович. – Но более одного общего разговора не произошло. Вьетнамская разведка не подпускала нас слишком близко к пленным американцам и отслеживала все наши подобные попытки». Через год я летал в Ханой. На сей раз мне разрешили посмотреть только следственные материалы. Кстати, насколько можно было судить по этим документам, американцы вели себя в плену очень достойно. Никто не пытался спасти себе жизнь путем предательства».

Как многие, Нечипоренко завершил карьеру контрразведчика в школе 1-го управления (ПГУ) так называемого Краснознаменного института (КИ). Он руководил научной кафедрой изучения контрразведки. Интересно, что после его ухода этот факультет закрыли. Вероятно, не так много разведчиков превращают профессию в искусство. Для большинства это нечто вроде работы в архиве или бухгалтерии. Во всяком случае, я никогда не встречал разведчика, более одержимого своей работой, чем Олег Максимович.

Последней каплей, переполнившей терпение этого старого бойца, заставившей его писать рапорт об уходе на пенсию, был приказ шефа КГБ Владимира Крючкова об участии сотрудников аппарата государственной безопасности и СВР в традиционном параде в честь годовщины Октябрьской Революции 7 ноября 1990 года.

«Это настоящий сумасшествие, – считал Нечипоренко. – Люди, скрывавшие друг от друга даже принадлежность к разведке, теперь были вынуждены на глазах всей Москвы под объективами телекамер маршировать по Красной площади. Марш блока КГБ завершали курсанты Краснознаменного института – будущие офицеры СВР, которых готовили к заданию под легендой дипломатов, бизнесменов, сотрудников внешнеторговых представительств и журналистов. Только сумасшедший мог приказать такое».