Генеральша и ее куклы - Светлана Шишкова-Шипунова

Первой была Ника, 41 год. Одета и причёсана стильно, со вкусом. Тип современной деловой женщины. Советник по связям с общественностью на какой‑то фирме. Проблемы с новым, недавно пришедшим директором. Утверждает, что он – полный кретин, непонятно, как таких могут ставить на руководящую должность. Безграмотный, невоспитанный человек, самоуверенный хам. Объясняться, что‑то доказывать совершенно невозможно, поскольку он даже не понимает значения некоторых слов. Уверена, что относится к ней предвзято, хочет выжить и посадить на её место своего человека.

— Ника, — подала голос дама из полумрака. – А каких, например, слов он не знает?

— Ну, например. Приношу ему дайджест прессы. Он орёт: что ещё за дайжес, вы должны сами читать и мне докладывать! Или. Говорю ему: Сергей Александрович, ваша встреча с телезрителями будет идти в интерактивном режиме. Он орёт: это я сам решу, в каком режиме мне идти!

— А вы не пробовали по–русски сказать, без этих самых слов?

— Да он и по–русски с трудом. Я и так все за него пишу и говорю, имидж ему, дураку, создаю.

— То есть намеренно демонстрируете, что вы умнее?

— Ничего я не демонстрирую, я с ним разговариваю очень вежливо. Да, Сергей Александрович. Хорошо, Сергей Александрович. Будет сделано, Сергей Александрович. Если бы я ему грубила, как он мне, меня бы давно попёрли оттуда.

— А может, вам и в самом деле стоит поискать другую работу?

— Но мне нравится моя работа, и я не хочу терять такую зарплату. Только поэтому терплю и делаю хорошую мину, а выйду из кабинета – плакать хочется и прибить его, гада.

— Это мы вам устроим, — пообещала Инна.

Две другие — подруги. Из отдыхающих. Марта и Майя (псевдонимы выбраны по месяцам рождения). Обе незамужем. Возраст соответственно 31 и 33.

Марта была в браке, недолго, развелась, детей нет. Мужчин, всех без исключения, считает «козлами», дебилами и т. п. Сама рослая, крупная кость, размер обуви не меньше 40, всё время пытается спрятать ноги, рыхловата, одета в балахон, возможно, стесняется большой груди, лицо красивое, но мрачное. Взгляд тяжёлый, смотрит исподлобья, в упор и не мигает. Впечатление, что заранее недовольна и говорить не расположена, цедит через силу. На вопросы отвечает высокомерно, с вызовом, хотя пришла сама.

— Замуж вышли по любви?

— Нет.

— А зачем?

— Не было другого выхода.

— Беременность?

— Нет. Просто я тогда заканчивала институт, надо было выселяться из общежития, а домой, к родителям, возвращаться не хотелось.

— У него была квартира?

— Нет, но мы снимали, сама бы я не потянула.

— Вы его совсем не любили?

— Нет.

— А он вас?

— Не знаю. Может, и любил. Это его проблемы.

— Кто был инициатором развода?

— Я.

— Он легко согласился?

— Нет, нас развели в суде.

На вопрос, хочет ли снова выйти замуж, Марта заявила, что с неё хватит и одной попытки. Тем более, что с кем ни познакомится, ни один не нравится, через полчаса разговора она его уже презирает. На самом деле хочет и замуж, и ребёнка, просто не получается. Причин происходящего с ней не понимает.

— Скажите, Марта, а вы вообще кого‑нибудь любили? – раздался голос из полумрака.

Она обернулась, хмыкнула.

— А кого любить? Одни же козлы кругом, особенно у нас, в Москве, ни одного же нормального нет, кого любить?!

— А из своих родных вы кого больше любите – маму, отца, бабушку, кто у вас есть ещё? Брат, сестра?

— Если честно, — сказала Марта с вызовом, — у меня такая родня, что любить их не за что совершенно. Родители давным–давно в разводе, у каждого своя жизнь, бабка с дедом в маразме. Сестра есть, сводная, в семье матери, я её не признаю, как и её папашу, у отца тоже есть пасынок, его, что ли, прикажете мне любить? С какой радости?

— Ясно, — сказала дама из полумрака. – Может, у вас хотя бы собака есть?

— Есть.

— Да что вы! Замечательно! Я сама собачница. У вас какая порода?

— Шарпейка.

— О! Девочка! Представляю. Просто бархатная игрушка.

— Да, прелесть. Я её обожаю.

Вторая, Майя, тоже незамужем, и никогда не была. Худая, высокая, в очках. Одета нелепо – в длинную, мелким цветочком юбку и спортивную майку с надписью на английском. К мужчинам относится лояльно, принца не ждёт, согласна на обыкновенного, нормального парня, но тоже пока не получается, облом за обломом. О себе рассказывает охотно, в подробностях. Смотрит во все глаза, все ей интеренсо, и про себя, и про других.

История такая. Молодой человек, старше её на шесть лет, не женат и никогда не был, живёт с родителями. Семья – из бывшей партноменклатуры. Прекрасное образование, интеллигентный, воспитанный, к тому же, сотрудник МИДа. Родители страстно хотят его женить, хотят внуков, самого его, кажется, устраивает холостяцкая жизнь, он к ней привык. Их намеренно познакомили, как знакомят великовозрастных холостяков с целью поженить. Он особого интереса не проявил, вёл себя довольно вяло, впрочем, за столом за ней ухаживал и поехал провожать (его силой впихнули в такси и сказали: езжай). У дома она, сочтя, что, если простится с ним сейчас, то точно уже никогда его больше не увидит, пригласила подняться к ней, попить чайку–кофейку. Он нехотя поднялся, а уж там она сделала все, чтобы оставить его на ночь. Ночью он ей не понравился, та же вялость, неохота, но она отнесла это на счёт выпитого в ресторане. Потом он не появлялся неделю, вдруг позвонил поздно ночью, часа в три, и приехал, попил, поел, поспал, утром уехал. И так продолжалось три месяца, он пропадал надолго, потом появлялся, всегда ночью, оставался до утра, утром завтракал и уходил, ни разу никуда её не приглашал и ни о чём серьёзном не заговаривал. Хотя вообще‑то говорил очень много, просто рот у него не закрывался, все говорил и говорил, но – исключительно о политике. В первый раз она слушала его с восхищением (какой умный!), потом – с обидой (слова не даст вставить!). Её мнением он совершенно не интересовался, а когда она один раз попыталась что‑то сказать, он её оборвал: «Да что ты в этом понимаешь!».

Она сначала испытывала эйфорию: он высокий, красивый, с примесью греческой крови, даже как будто влюбилась, стала строить планы и мечтать, потом стала злиться на него, наконец, решилась на принципиальный разговор. И тут выяснилось, что никаких планов у него относительно неё нет и не было, что у него есть женщина, уже много лет, и это «почти жена» (вот от кого он так поздно к ней заезжал), но что жениться он ни на ком не собирается – ни на той, ни тем более на этой, а привык жить с мамой и думает продолжать так и жить. На вопрос обалдевшей Майи: «зачем же ты ко мне ездишь?», он пожал плечами и сказал, что и сам не знает, зачем, так, просто. Она хотела его выгнать и больше уже не пускать, но не смогла, не хватило духу. Так и тянется, вот уже второй год. Он вроде есть, и вроде его нет. А у неё годы уходят.