Драконы Весеннего Рассвета - Трейси Хикмэн

И он повернулся к двери.

– Постой! Не уходи! – Тика стремительно вскочила, перевернув ветхий стул, на котором сидела, и побежала следом за магом в алых одеждах. – Может быть, ты еще встретишь наших. Передай им…

– Вот уж сомневаюсь, – перебил Зебулах. – Правду сказать – только не обижайся, пожалуйста! – я и так по уши сыт твоей болтовней. Чем дольше живу здесь, тем меньше мне нравятся КрииаКВЕКХ вроде тебя. Вечно спешат, вечно им не сидится на месте… Ну подумай сама, насколько счастливее были бы вы – ты и твой парень – здесь, а не наверху! Так нет же, из кожи вон лезете, только бы вернуться назад. Что там хорошего? Сама же говоришь – сплошное предательство!

И он оглянулся на Карамона.

– Там война идет! – страстно выкрикнула Тика. – Люди страдают! Неужели это тебя нисколько не трогает?

– Люди наверху только и делают, что страдают, – ответствовал Зебулах, – и лично я ничего не могу с этим поделать. А значит, не стоит и волноваться. Тебе вот до всего есть дело – и что хорошего это тебе принесло? А ему?

И, сердито указав на Карамона, Зебулах вышел из комнаты, хлопнув едва державшейся дверью.

Тика двинулась было следом – может, следовало догнать его, вцепиться в алое одеяние и держать мертвой хваткой?.. Так или иначе, он был единственной ниточкой, еще связывавшей их с миром наверху. Куда их занесло, она по-прежнему себе не представляла.

– Тика…

– Карамон! – мгновенно забыв про Зебулаха, Тика кинулась к великану. Тот силился приподняться в постели.

– Во имя Бездны! Где это мы?.. – пробормотал он, озираясь и изумленно тараща глаза. – Что случилось? Корабль…

– Я… сама не очень-то поняла, – замялась Тика. – Ты думаешь, ты уже достаточно окреп, чтобы сидеть? Может быть, ляжешь?..

– Да ну тебя! – рявкнул Карамон. Но тут же увидел, как больно ранила ее его резкость, дотянулся и заключил девушку в объятия. – Прости, Тика… Я не хотел… Я просто…

И беспомощно замотал головой.

– Да все я понимаю, – тихо ответила Тика. Прильнув головой к его широкой груди, она стала рассказывать ему о Зебулахе и о морских эльфах. Карамон только моргал в полном смятении. Рассказ Тики с трудом укладывался в голове. Он хмуро смотрел в пол…

– Жалко, что я был без сознания, – проворчал он наконец. – Спорю на что угодно, что этот, как его, Зебулах точно знает выход наружу. Уж я бы из него вытряс…

– Не уверена, – усомнилась Тика. – Он маг, как и… Она торопливо прикусила язык. В глазах Карамона стояла боль. Тика подняла руку и погладила его по щеке. – Знаешь, Карамон, – сказала она, – а ведь в чем-то он прав. Мы действительно могли бы быть счастливы здесь. Подумай только, мы ведь с тобой впервые одни. Понимаешь? Вместе – и совсем одни. И потом, тут так спокойно и тихо… и даже красиво, если немножко привыкнуть… Мох светится… так неярко и таинственно, не то что солнечный свет, который глаза режет… Слышишь, вода шепчет? Она поет нам песенку. И мебель тут есть… и эта смешная кровать…

Тика умолкла. Она почувствовала, как Карамон крепче сжал ее в объятиях. Его губы коснулись ее волос. Тика замерла. Нахлынувшее чувство переполнило ее. Она обвила руками шею Карамона, прильнула к нему и ощутила, как колотится его сердце.

– Карамон… – выдохнула она одними губами. – Давай… будем счастливы… Пожалуйста… Я знаю, что когда-нибудь нам все равно придется отсюда уйти… Надо будет разыскать наших и возвратиться с ними наверх… Но сейчас… пока мы тут совсем одни…

– Тика!.. – Карамон стиснул ее в могучих объятиях, словно желая навеки слиться с нею в одно целое. – Как же я люблю тебя. Тика!.. Помнишь, я… когда-то сказал, что не должен быть с тобой, пока не смогу посвятить себя тебе целиком… И я… все еще не могу…

– Можешь! – Тика была сама ярость. – Можешь! – Высвободившись из его рук, она пристально посмотрела ему прямо в глаза. – Рейстлина больше нет, Карамон! Живи своей собственной жизнью!

Карамон медленно покачал головой.

– Рейстлин – по-прежнему часть меня, как и я навсегда останусь его частью. Понимаешь?..

Понять это она была не в силах. Но все-таки кивнула – а что ей еще оставалось? И повесила голову…

Карамон улыбнулся и вздохнул, содрогнувшись всем телом. Взял девушку за подбородок и заставил поднять голову. Какие чудесные у нее глаза, подумалось ему. Зеленые с карим. В глазах стояли слезы. От жизни на свежем воздухе щеки Тики покрывал густой загар и, казалось, на них стало еще больше веснушек. Как она стеснялась этих веснушек. Она с радостью отдала бы семь лет жизни за гладкую сливочную кожу, как у Лораны. Но Карамон любил каждую ее веснушку, каждый завиток рыжих волос, в которых тонули его пальцы…

Все это Тика явственно увидела в его глазах – и перестала дышать. Он притянул ее к себе.

– Я могу подарить тебе только часть себя. Тика… Как бы я хотел быть безраздельно твоим…

Его сердце билось все чаще.

– Я тебя люблю… – только и сказала она и обняла его за шею.

Он хотел увериться, что она правильно его поняла.

– Тика, – начал он, – послушай…

– Не надо, Карамон. Не надо мне ничего объяснять…

…Казалось, погоня среди руин древнего города (чья истлевшая красота казалась Танису сущим кошмаром) будет длиться до бесконечности. Однако потом они добрались до одного из красивейших мест бывшего центра. Миновав мертвый сад, спутники вбежали в какой-то зал, завернули за угол… и остановились. Человек в алых одеждах бесследно исчез.

– Ступеньки! – неожиданно сказал Речной Ветер. К тому времени глаза Таниса тоже достаточно привыкли к необычному ощущению, и он увидел: они стояли наверху высокой мраморной лестницы. Она спускалась вниз до того круто, что они потеряли из виду преследуемого. Бросившись в ту сторону, они снова заметили алую мантию – ее обладатель быстро спускался вниз.

– Держитесь у стены – там темнее, – предостерег Речной Ветер. Друзья двинулись вниз, держась у края лестницы. Лестница была так широка, что полсотни человек могло бы пройти по ней шеренгой.

Каменную стену сплошь покрывали фрески – выцветшие, растрескавшиеся, но до того реалистичные, что Танис задался вполне бредовым вопросом: в ком было больше жизни – в нем самом или в изображенных здесь людях?.. И как знать, сколько из них стояли вот здесь, на этих самых ступенях, когда огненная гора вдребезги разнесла Храм Короля-Жреца… Танис погнал эту мысль прочь и зашагал дальше.

Спустившись ступенек на двадцать, они оказались на широкой площадке, украшенной золотыми и серебряными статуями в человеческий рост высотой. И снова ступеньки, и опять площадка, и снова ступеньки… Спутники начали выбиваться из сил, а алые одежды, как ни в чем не бывало, по-прежнему легко скользили впереди.

Неожиданно Танис отметил про себя, как изменился воздух. Он стал еще более влажным, и в нем все более ощущалось дыхание моря. Прислушавшись, он различил шепот волн, плещущих о каменные ступени. Тут Речной Ветер поймал его за руку и жестом отозвал обратно в потемки. Они почти достигли конца лестницы. Человек в алых одеждах стоял прямо под ними. Стоял и вглядывался в темный пруд, тянувшийся в глубь обширной мглистой пещеры.