Фальшивый талисман. Зашифрованный счет - Ростислав Феодосьевич Самбук

и Генрих с удовольствием втянул воздух — так замирает на мгновение гончая, почуяв запах дичи.

— В наш город приехал швейцарский журналист Карл Хаген… — начал Зикс.

— Это тип, который только что морочил вам голову? — перебил Роршейдт: он выполнял самые деликатные поручения хозяина и позволял себе некоторую фамильярность.

— Да. — Зикс внимательно смотрел на подручного, хотя созерцание его внешности никому не могло принести удовольствия: деформированный от многочисленных драк нос, толстые губы и пронзительно-хитрые глаза под приплюснутым лбом. У Роршейдта была сила первобытного человека, звериная выдержка, он был неприхотливым, но самое главное — служил всю войну верно брату, сейчас ему, Гансу-Юргену Зиксу. — Этого журналиста… — Зикс выдержал паузу. Не потому, что ему тяжело было произнести следующие слова или вдруг совесть заговорила в нем, просто, давая такое распоряжение, невольно становишься соучастником, а всегда неприятно знать, что тебя может ждать вечная каторга.

К счастью, Генрих помог ему.

— Убрать? — спросил, словно речь шла о чем-то совсем обычном.

— Только тихо… — поморщился Зикс. — Не нужно шума!

— Попробуем сегодня вечером.

— Он остановился в отеле «Кинг».

Генрих переступил с ноги на ногу.

— Все?

Зикс махнул рукой.

Хорошо, что Генриху ничего не нужно объяснять: сказал и забыл — как и раньше, ощущаешь себя порядочным человеком, который только в силу определенных обстоятельств немного согрешил…

Гюнтер предпочел ресторан с музыкальным автоматом, а у Карла заболела голова от оглушительной музыки, и он решил погулять по городу. Еще днем заметил: сразу за центральной городской площадью с неизменной ратушей начинался парк — сквозь зелень поблескивала вода, там был пруд или даже озеро.

Вначале парк напоминал все парки мира: газоны и клумбы, скамейки. Карл прошел мимо двух или трех пар влюбленных на скамейках — все, как и полагается в таких местах, но незаметно аллея превратилась в тропинку, которая извивалась между густых кустов, запахло свежестью, и слева за редкими деревьями открылось озеро.

Карлу захотелось посидеть на берегу. Солнце заходило, и на воде пролегла кровавая дорожка. Карл шел прямо к ней. Не мог оторвать взгляда от блестящей дрожащей полоски, казалось, сейчас и само солнце коснется воды, нырнет и погаснет. Перепрыгнул канаву и остановился недалеко от берега, оперся о ствол толстой вербы. Да, сегодняшний день, первый их день в Загене, складывался неудачно, хотя все могло быть и гораздо хуже. Швейцар, который принес их вещи в номер, на вопрос, знает ли он Зикса, лишь усмехнулся: «Здесь каждый второй работает на господина Зикса».

Но когда Гюнтер стал осторожно разузнавать, что он знает о бывшем группенфюрере СС, швейцар ничего не рассказал.

Неподалеку от отеля они увидели бензоколонку и решили заправиться.

Заправившись, поехали в имение Зиксов и убедились, что попасть туда невозможно (настоящая тюремная стена с колючей проволокой и битым стеклом). Гюнтер заметил, что группенфюрер живет в обычных условиях — именно так отгораживались когда-то таинственные эсэсовские объекты.

Потом — посещение швейцарским журналистом господина Ганса-Юргена Зикса, и круг замкнулся.

Солнце уже село, и красная дорожка растворилась в воде, а Карл все стоял и думал, как им попасть за ограду. И ничего не мог придумать. Уже собрался возвращаться, но из-за кустов вышли двое и преградили ему дорогу.

Один спросил Карла:

— Это вы поставили машину у парковых ворот? Мы не можем заехать…

— Нет, я без машины…

— Не ври! — грозно произнес другой. — Я сам видел, как ты подъезжал.

— Однако вы ошибаетесь…

Первый, вдруг шагнув вперед, ударил Карла в подбородок.

— Вы что! — возмущенно крикнул юноша, поднял руки, чтобы защититься, но неизвестный нанес второй удар в солнечное сплетение. Карл задохнулся, но все же сам ударил мужчину коленом в пах. Тот только ойкнул и упал. Карл попробовал проскользнуть мимо него, но перед ним вырос другой — высокий, с длинными обезьяньими руками.

— Что вам нужно? — закричал Карл пронзительно. — Спасите!

— Молчи, падлюка!.. — зашипел высокий.

Карл попятился от него, но натолкнулся на второго. Тот схватил его сзади за руки, и в это мгновение высокий подскочил к нему: резкая боль пронзила Карла, он хотел вздохнуть и не мог, осел на землю, прикрыв руками лицо, и потерял сознание.

— Здорово ты его! — бросил Роршейдт высокому. — Сейчас нужно этого прощелыгу…

Вдруг где-то совсем близко заревела автомобильная сирена.

— Петер, сюда! — заорали в кустах. — Кто-то зовет на помощь!

Роршейдт зло выругался. Нагнулся и подхватил Карла под руки.

— Ну ты что?.. — взглянул на высокого. Тот понял и взял Карла за ноги. Пригнувшись, они побежали к берегу, зашли по пояс в воду и бросили тело в камыш.

— Если ты его не добил, — прошептал Роршейдт, — все равно ему конец!

Каммхубель поставил свой «опель» у берега и забросил удочки. Сидел, глядя на неподвижные поплавки, рыба не клевала, но, честно говоря, он и не надеялся на улов, просто любил сидеть над озером перед заходом солнца, выкурить сигарету, смотреть на спокойную воду и ни о чем не думать. Точнее, мысли в такие минуты были ленивые и спокойные, какие-то затяжные — вода успокаивала, и все вокруг казалось таким прекрасным — лучше не могло быть на свете. Ну что можно сравнить с золотисто-красной дорожкой на воде и мягким шелестом камыша?

Кто-то пробирался в кустах, и Каммхубель недовольно поморщился: бывает, какой-нибудь незнакомец остановится за плечами, чуть ли не дышит в спину, уставится на поплавки да еще пытается завязать разговор и не знает, что ты залез в камыши именно для того, чтобы отдохнуть и от людей, и от разговоров. Единственная надежда, что никто не увидит его с берега. Каммхубель уже давно облюбовал это местечко за густой лозой, ветки которой переплетались с камышом.

Шаги затихли.

Каммхубель осторожно выглянул из своего убежища — какой-то молодой человек оперся спиной о дерево и любуется природой.

Каммхубель посидел еще немного, уставившись в поплавки, но было такое чувство, что кто-то сверлил взглядом спину. Не выдержав, он пошел к машине выпить пива и, когда подходил к своему «опелю», услышал шум, раздвинул кусты и увидел, как двое громил набросились на юношу. Первым движением было желание прийти на помощь, но в следующее мгновение Каммхубель сообразил, что это ничего не даст — поломают ребра и ему. Он бросился к машине и засигналил так, словно у «опеля» отказали тормоза и он несется по автостраде, выпрашивая дорогу.

Посигналив, Каммхубель вытащил из багажника заводную ручку и закричал:

— Петер, сюда!.. Кто-то зовет на помощь!

Выбежал на полянку, но под вербой уже никого не было. Каммхубель вытянул шею и увидел, как громилы тащили тело к