Психиатр - Марк Фишер

Он сгорал от желания выкрикнуть все это адвокату в лицо, но удовольствовался тем, что изобразил на челе благородное и молчаливое негодование.

За соседним столом, где сидели Катрин, Томас, Джулия, Наташа, та самая девушка из агентства «Heart», и молодой прокурор Пол Кубрик, были заметны проявления самых различных чувств. На лицах цвели улыбки облегчения, слышались тихие смешки. Несмотря на явную нервозность, Катрин впервые за долгое время выглядела почти счастливой. По крайней мере, она заставила выслушать себя, и, возможно, если все пойдет хорошо, ей удастся добиться правосудия.

Однако, вопреки одержанной маленькой победе, безмерная печаль, жившая в глубине ее души, не исчезла, и причиной тому был не только непреходящий стыд за все мучения, выпавшие на ее долю. Несколько раз за время заседания она вглядывалась в зал в надежде увидеть единственного человека, который действительно что-то для нее значил: Роберта, своего Роберта. Девушка страстно желала, чтобы, учитывая чрезвычайные обстоятельства, он пришел в суд, пришел ее поддержать, и кто знает…

Но нет, он не пришел и не позвонил. Не было даже письма. «В толпе порой вам не хватает лишь одного», — сказал однажды Ламартин. И, даже несмотря на душевную теплоту окружавших ее людей, Катрин в этот момент чувствовала себя бесконечно одинокой.

Она отдала бы все на свете за один только знак от Роберта.

Девушка посмотрела на родителей, сидевших в первом ряду. С самого начала ей казалось, что они сомневаются в ее версии случившегося и подозревают в побеге из клиники, думают, что она, вознамерившись повеселиться, бросилась навстречу неприятностям и сама вляпалась в эту историю.

Но через несколько секунд все изменилось. Судья объявила, что обвинения, выдвинутые Катрин, являются достаточно вескими для того, чтобы начать судебный процесс. В один миг судья Элис Грин реабилитировала Катрин в глазах родителей. Возможно, их девочка говорила правду, возможно, это не выдумка, как это бывало в детстве, когда она фантазировала во избежание наказания или чтобы заслужить похвалу.

Томас с Джулией обменялись заговорщическими взглядами, и психиатр по-отечески положил руку на плечо Катрин. Он был счастлив одержать эту маленькую победу, хотя, конечно, риск был велик: теперь Джексон знал наверняка, кто является главной фигурой в этом деле, и если Катрин проиграет, то психиатр автоматически лишится работы.

Джулия тоже отдавала себе отчет, что ввязалась в игру с высокими ставками. Но она не боялась засветиться, присоединившись к расследованию. Она могла бы послушаться Томаса, который советовал ей не высовываться, но у нее были свои убеждения, и она была готова сражаться за них. И потом, Джулия хотела дать Томасу Гибсону возможность использовать все шансы, чтобы снять с себя обвинение. Если в процессе судебного разбирательства выяснится, что четверо подозреваемых, оказавшихся на скамье подсудимых, действительно виновны, то Томас будет полностью оправдан. И быть может, тогда между ними что-то произойдет, если, конечно, им удастся перевернуть страницу и забыть прошлое.

Что же до Наташи, настоящее имя которой было Нэнси Фарадей, то она закурила сигарету, она не то забыла, не то презрела запрет на курение в зале: ей было из-за чего переживать. Принимая во внимание специфику ее рода занятий, требующего профессиональной конфиденциальности, дача показаний в суде была для нее сопряжена с немалым риском. Проститутка рисковала в большей степени, чем Томас или Джулия. В суде непременно затронут вопрос об агентстве, которое послало ее на пресловутый прием 15 июля. К тому же она наперед знала, что, придя домой, обнаружит на автоответчике сообщение об увольнении, оставленное разъяренным патроном. Про восемь сотен долларов, которые он ей должен, следует забыть, по всей вероятности, она может поставить крест на этих деньгах. Этот кретин Кинг-Конг ухватится за возможность не платить их!

К тому же мир тесен, и другие агентства не будут настолько любезны, чтобы принять на работу девушку, осмелившуюся предать гласности профессиональные секреты, сохранение которых доставляет столько хлопот всем этим маленьким доходным заведениям, где в принципе никогда не нарушают закон.

Несмотря на род занятий, она была чувствительной особой и в конце концов согласилась дать показания, не вдаваясь в губительные для нее подробности. Катрин была симпатична ей, ее до слез потрясли фотографии, свидетельствовавшие об изнасиловании, молодая женщина слишком хорошо знала, через что той пришлось пройти!

Томас уже заплатил Наташе двадцать тысяч долларов. Эта сумма даст ей возможность сделать передышку… Или хотя бы, если не будет возможности найти новую работу, переехать. В любом случае ей, как и многим потерпевшим неудачу в Нью-Йорке, надоел Big Apple. По-настоящему здесь ее ничто не держало. Можно будет податься на юг, во Флориду или Калифорнию, в один из тех штатов, где процветает коммерция, основанная на женском шарме.

А в ожидании процесса ей было чем заняться. Вик Джексон, в прошлом ее постоянный клиент, который всегда платил ей аккуратно все до цента, во время дачи показаний смотрел на нее как на предательницу, что, впрочем, было недалеко от истины. Она увидела мстительный огонек, загоревшийся в его глазах, и от явной недвусмысленности этого немого послания по ее спине пробежал холодок. Этот извращенец вполне может быть опасен.

«В конце концов, что сделано, то сделано», — сказала она себе не без фатализма. Отступать было слишком поздно, и она не жалела о своем решении: в глубине души оно придавало ей веру в себя, которую так легко утратить, будучи представительницей древнейшей профессии. В этот момент один из охранников подошел к Наташе с просьбой затушить сигарету. Погруженная в свои раздумья, девушка аж подпрыгнула на месте.

Тем временем в другом конце зала развернулась аналогичная сцена: один из самых сдержанных и заинтересованных свидетелей происходящего забылся настолько, что раскурил сигару марки «Пантера», и охранник был вынужден обратиться к нему с предупреждением: злосчастный курильщик, а это был не кто иной, как Артур Кэмпбелл, вложил сигару в руки полицейскому и буквально через несколько секунд после объявления неожиданного решения судьи Грин (с первого же взгляда он отнес ее к разряду сексуально неудовлетворенных) спешно покинул зал.

Со своей стороны, молодой прокурор Пол Кубрик проявлял сдержанную радость. Перед тем как взяться за это дело, он долго колебался, настолько ничтожны были шансы на победу. Конечно, потерпевшая была хороша собой, но нельзя было забывать о совершенной ею попытке самоубийства, а также о наркотическом опьянении. Ее душевная неустойчивость могла произвести на судью невыгодное впечатление.

Да и потом, профессия актрисы сама по себе не внушала доверия, тогда как должности обвиняемых, за исключением литературного критика принадлежавших к истеблишменту — банкир, высокопоставленный чиновник, директор психиатрической клиники, — внушали суду глубокое почтение.

Конечно, они сделали первый шаг, убедив судью Грин, что собранный материал достаточно весом для процесса, но это еще не значит, что успех не обернется для Катрин и психиатра шумным провалом. К тому же судья Грин, за которой уже закрепилась слава бескомпромиссной сторонницы обиженных в подобного рода делах, к сожалению, не будет председательствовать на самом процессе, а потому им предстоит безусловно нелегкая задача — склонить на свою сторону нового судью и присяжных.