Путь кинжалов - Роберт Джордан

– Как вы и просили, миледи, мы сделали карту, – закончила Селанда, бросив напоследок предостерегающий взгляд на Меральду. – Мы набросали схему дворца лорда Телабина, но боюсь, не очень много удалось узнать – лишь сады и конюшни.

Фэйли развернула свиток, но разбирать рисунок в лунном свете не стала. Сама бы она, конечно, зарисовала дворец и изнутри. Ну да ладно. Сделанного не воротишь, как любит говорить Перрин. И этого хватит.

– Вы уверены, что никто не осматривает выезжающие из города фургоны? – Даже в бледном свечении луны Фэйли разглядела замешательство на лицах разведчиков. Никто не знал, зачем она посылала их в Бетал.

Селанда ничуть не смутилась.

– Да, миледи, уверены, – спокойно ответила она. Умна и очень сообразительна.

Донесся порыв ветра, зашелестели листья на деревьях, зашуршала палая листва, и Фэйли вдруг пожалела, что у нее не такой острый слух, как у Перрина. Да и нюх бы не помешал. Не важно, если кто-то увидит ее тут, но если подслушают – совсем другое дело.

– Ты хорошо справилась, Селанда. Все вы молодцы. – Перрин знал, что опасностей здесь подстерегает не меньше, чем на юге. Знал, однако, как и большинство мужчин, думал не только головой, но и сердцем. А вот жене следует быть практичной и оберегать мужа от беды. Таков был чуть ли не первый совет матери Фэйли касательно жизни в замужестве. – С первыми лучами солнца вы вернетесь в Бетал, и если получите от меня весточку, сделаете вот что...

Даже Селанда потрясенно округлила глаза, услышав слова Фэйли, но возразить никто не посмел. Распоряжения касались самой сути дела. Опасность есть, но в данных обстоятельствах она не настолько велика – могло быть и хуже.

– Вопросы? – под конец спросила Фэйли. – Все поняли?

И хором Ча Фэйли ответили:

– Мы живем, чтобы служить леди Фэйли. – И это означало, что они будут служить и ей, и ее возлюбленному волку, хочется того Перрину или нет.

* * *

Майгдин ворочалась на постели, сон бежал от нее. Теперь ее зовут именно так – новое имя для новой жизни. Майгдин, в честь матери, и Дорлайн – семья с таким именем жила в поместье, которое когда-то принадлежало ей. Старая жизнь долой, здравствуй, жизнь новая, но сердечные узы нельзя разрубить. А теперь... Теперь...

* * *

Слабый шорох сухой листвы заставил ее приподнять голову. Майгдин увидела среди деревьев смутный силуэт. Леди Фэйли возвращается к себе в палатку. Приятная молодая женщина, добросердечная и учтивая. Из какой бы семьи ни происходил ее муж, она определенно знатного рода. Но молода. И неопытна. Этим можно воспользоваться.

Майгдин опустила голову на свернутый плащ, заменявший подушку. О Свет, что она тут делает? Поступить на службу в горничные! Нет! Она должна держаться. Она еще может найти в себе силы. Может – если поищет в глубине. Майгдин затаила дыхание, уловив приближающиеся шаги.

Рядом с ней на колени опустился Талланвор. Он был без рубашки, лунный свет блестел на мускулистой груди. Лицо скрывали тени. Легкий ветерок шевельнул его волосы.

– Что за безумие? – тихо спросил он. – Поступить на службу? Что ты задумала? И не говори мне о новой жизни. Это все ерунда. Я этому не верю. Никто не верит.

Она попыталась отвернуться, но он положил ладонь ей на плечо. Чтобы удержать ее, он не прилагал никаких усилий, но она замерла, точно осаженная лошадь. О Свет, только бы не задрожать! Свет не прислушался к ней, но ей удалось совладать с голосом, и она ровным тоном произнесла:

– Если ты еще не заметил, я иду своим путем. Лучше быть горничной при леди, чем прислугой в таверне. Тебя никто не держит. Если служба тебя не устраивает, ступай куда хочешь.

– Отрекшись от трона, ты не лишилась ни ума, ни гордости, – пробормотал Талланвор. Чтоб Лини сгореть, разболтала ведь! – А коли не так, не позавидую, когда до тебя доберется Лини. – Он смеет насмехаться над ней! Да-да, он же смеется! – Она хочет перемолвиться словечком с Майгдин и, подозреваю, не будет столь обходительна с Майгдин, как была с Моргейз.

В гневе она села, отбросив его руку.

– Ты что, ослеп? Или вдобавок оглох? У Возрожденного Дракона есть планы на Илэйн! Свет, мне бы не понравилось, даже если б он только имя ее знал! Талланвор, наверняка не просто случай привел меня к одному из его приспешников. Не просто случай!

– Чтоб мне сгореть, знал же, что так будет. Надеялся, что ошибался, но... – Он говорил, как и она, сердито. У него нет никакого права сердиться! – Илэйн – в Белой Башне, ей ничто не грозит. И Амерлин не подпустит ее к мужчине, способному направлять Силу, даже если это Возрожденный Дракон. Тем более, если это он! А Майгдин Дорлайн ничего не может поделать ни с Престолом Амерлин, ни с Возрожденным Драконом, ни со Львиным Троном. Она только одного добьется – ей шею свернут либо горло перережут! Или же...

– У Майгдин Дорлайн есть глаза! – перебила она, отчасти чтобы прервать жуткое перечисление. – И уши! И она может!.. – В досаде Моргейз умолкла. Действительно, а что она может? Вдруг она сообразила, что сидит в тонкой сорочке, и поспешно набросила на плечи одеяло. Ночь и в самом деле вроде стала прохладнее. Или же мурашки по коже из-за того, что на нее смотрит Талланвор? От этой мысли на щеках вспыхнул румянец; будем надеяться, Талланвору этого не видно. К счастью, стыд добавил запальчивости в ее голос. Она же не девочка, чтобы заливаться краской потому, что на нее мужчина смотрит! – Я сделаю, что смогу. Если мне выпадет случай что-то узнать или сделать и тем самым помочь Илэйн, я им непременно воспользуюсь!

– Опасное решение, – отозвался Талланвор. Как бы ей хотелось разглядеть его лицо, скрытое тенью. Конечно, только чтобы увидеть выражение. – Ты же слышала, как он грозился повесить любого, кто косо на него посмотрит. Охотно верю – у него такие глаза. Как у зверя. Как он только отпустил того парня – я думал, он ему глотку порвет! Если он узнает, кто ты такая, кем была... Тебя может выдать Балвер. Он ведь так и не объяснил, почему помог нам бежать из Амадора. Может, надеялся занять высокое положение при королеве Моргейз? А теперь ему прекрасно известно – ничего подобного не предвидится; вдруг он захочет подольститься к новым хозяевам?

– Ты боишься лорда Перрина Златоокого? – с презрением спросила она. Свет, этот человек напугал ее! У него же глаза – волчьи! – Балверу известно достаточно, чтобы держать язык за зубами. Любое слово на нем же и отразится. В конце концов, он ведь со мной пришел. А если ты боишься, уезжай!

– Вечно ты кидаешь мне в лицо эти слова, – вздохнул Талланвор, садясь на корточки. Она не видела его глаз. – Уезжай, уезжай. Когда-то жил солдат, который любил королеву, любил издалека, зная, что любовь его безнадежна, что он никогда и заговорить-то с ней не сможет. Теперь королевы нет, осталась только женщина, и я обрел надежду. Чтоб ей сгореть, этой надежде! Если ты хочешь, чтоб я ушел, Майгдин, так и скажи. Одно-единственное слово. «Уходи!» Одно-единственное.

Она открыла рот. Одно слово, подумала она. О Свет, только одно слово! Почему я не могу его произнести? О Свет, ну пожалуйста! И второй раз за сегодняшнюю ночь Свет не услышал ее мольбы. Она сидела, завернувшись в одеяла, а лицу становилось все горячее и горячее.