Чёрные зеркала - Анна Бахтиярова

Замок вымер, а за окном сгустилась ранняя осенняя тьма. Если б факелы на стенах не горели, я бы поверила, что ночь духа не закончилась, и меня отправляют в ловушку. По дороге никто не встретился. В смысле, из магов. Только упырь леди Барбары. Не главный. Помельче. Он тащил кадку с цветком, оставляя следы на ковре. Завидев меня, пробурчал под нос: «Комнату украшаем». Я предпочла не спрашивать, какую именно комнату, и какие предметы для украшения в этот самый момент присваивают его собратья. Лучше не знать. Для собственного спокойствия.

Дойдя до пункта назначения, я взялась за дверную ручку, но остановилась. Пригладила парик (Рашель в нынешнем состоянии не до укладки моих настоящих куцых волос), поправила ворот, провела ладонями по складкам платья. Не стоит давать бабуле дополнительный повод критиковать меня. Она и без этого найдет, к чему придраться. Не ради светских любезностей же явилась. Либо для взбучки, либо с дурными новостями.

Я сделала несколько глубоких вдохов, распахнула дверь, перешагнула порог и…

Слёзы хлынули градом, будто я за секунду превратилась в маленькую испуганную девочку. Девочку, которую некому защитить, кроме…

— Мам…

Она стояла передо мной. Женщина, которую я всё ещё считала матерью и ужасно скучала. Точь-в-точь такая же, как в последнюю недобрую встречу. И в то же время другая. Что-то изменилось. Но пока я не могла понять, что именно. Из-за застилающих глаза слёз и нахлынувших эмоций.

— Ты хотела поговорить со мной, Лилит. Вот, я здесь.

Она попыталась вести себя холодно, отстраненно. Будто мы чужие. Но под напором моих слёз преграды рухнули, как плотина, которую прорывает вышедшая из берегов река.

— Ох, Лил…

Я кинулась маме на шею и заревела в голос. Наружу выплеснулось всё накопившееся: боль, страхи, усталость. Я снова превратилась в ребенка, прибежавшего домой в поисках защиты после очередных нападок детей посёлка Бирюзового. Спряталась в материнских объятиях от всего зла на свете, вдыхала до боли знакомый и родный запах волос. Они всегда пахли цветами, даже если бутоны не украшали прическу. А сегодня как раз не украшали. Мама постаралась выглядеть строго, стянула светлые волосы в узел.

— Мне жаль… — прошептала я, всхлипывая. — Жаль, что всё так… что она… она…

— Это не твоя вина, — ответила мама просто.

А в моей душе мгновенно проснулся гнев. Если не моя, то почему же меня оставили одну?

Но я не посмела задать этот вопрос. Почувствовала, что если он прозвучит, то прозвучит упреком, к которому мама не готова. И края пропасти, начавшие путь назад, снова расширятся. Сильнее прежнего.

Я отстранилась Вытерла тыльной стороной ладони слёзы. Вытерла сама. А ведь раньше… раньше это непременно сделала бы мама. Но она не шелохнулась. Взгляд невольно остановился на ее руках, не прикоснувшихся к моим щекам.

— Ох… Так это правда? — я кивнула на обручальное кольцо на мамином пальце.

— А ты решила, что я солгала в письме?

— Да. Нет. Не знаю. Просто это было… внезапно. Потому и не очень правдоподобно.

Мама кивнула на диван, предлагая присесть.

— Нет, Лил. Ничего внезапного. Мы с Аланом давно встречались. Семь лет.

Хорошо, что я успела сесть. Вот это новость! Семь лет?!

Стоп! Кто такой Алан?!

— Он торговец, постоянно приезжал в Бирюзовый, — ответила мама на вопрос, плясавший в глазах. — Я не говорила. Ни тебе, ни Дот. Считала, что у нас с ним нет будущего. И не хотела ранить тебя.

Она сказала это, не чтобы обидеть. И всё же сердце кольнул острый шип. Я то наивная считала, что до приезда в Гвендарлин между мной и мамой не существовало секретов. Не существовало лжи и даже безобидных недомолвок. А она много лет скрывала присутствие важного человека в своей жизни. И при этом убеждала себя, что жертвует личным счастьем ради меня. Меня — подкидыша, чужого ребёнка.

Но мама права. Если б я узнала об ее отношениях с этим Аланом раньше, то побочка всенепременно бы откликнулась. Произошел бы взрыв, вызванный страхом, что меня покинут ради мужчины и возможности жить нормальной жизнью.

Но в конце концов, всё так и случилось…

Пока побочка помалкивала. Но лишь потому, что я еще не поняла, что чувствую…

— Значит, ты не собираешься возвращаться в Бирюзовый, — констатировала я.

— Нет, Лил. Мы живем в поселке Алана, где никто не знает, что… — она замялась.

Пришлось подсказать:

— Что ты была матерью полуцвета?

— Что остаюсь матерью незаконнорожденного ребёнка. Пусть даже его давно нет в живых.

Ногти вонзились в ладони. Вот мы и подошли к сути. Ее ребёнок — другая девочка. Та, что появилась на свет мёртвой. Дитя карнавала. Она, а не я.

— К тому же, насколько я понимаю, герцогиня Виктория не планирует объявлять о твоем истинном происхождении. Значит, для всех ты остаешься моей дочерью.

Услышать эти слова было всё равно, что получить оплеуху.

— Для всех? — спросила я, не сдержавшись. — А для тебя?

Мама посмотрела удивленно. Кажется, она не поняла, что ранила меня.

— Лил, ради всего святого, не искажай смысл моих слов. Разумеется, для меня тоже.

— Но ты намерена держаться на расстоянии.

Она тяжело вздохнула и кивнула.

— Ты уже взрослая. И не полуцвет, нуждающийся в постоянной защите от всех на свете. Да и клан Ван-се-Росса позаботится о твоем будущем. А я… я имею право пожить как все.

В этом был смысл. Умом я понимала. Она потеряла полтора десятка лет, растя чужую дочь и ходя с клеймом матери полуцвета. Если б не поступок герцогини, Ренет Вейн всё равно бы оставалась матерью ребёнка, рожденного без мужа. Но ребенок был бы в земле, а она смогла бы покинуть герцогство и начать жизнь с чистого листа давным-давно.

Но сердце… сердце обливалось кровью.

— Значит, всё ради мужчины.

— Нет. Не только. Ради него, меня и… — мама запнулась, но всё же продолжила. — Дело в том… я жду ребёнка, Лил.

— Поздравляю, — слетело с губ прежде, чем голова осознала новость.

— Лилит!

— Это не издевка.

Мама прикрыла глаза на несколько секунд, собираясь с мыслями, а потом заговорила быстро-быстро:

— Это не замена. Это второй раунд, который я даже не планировала. Я вырастила тебя. Дала всё, что смогла. Ты, как любой другой взрослый маг, можешь строить жизнь, как посчитаешь нужным. Но ты не можешь не признать, что мы отдалились друг от друга. Задолго до того, как герцогине Виктории захотелось покаяться в грехах. Мы постоянно ссорились. Потому что очень разные. Пока ты жила в изоляции, не общаясь ни с кем, кроме меня и Дот, казалось, мы единое целое. Но в Гвендарлин ты осознала, что на мне и моих взглядах мир не заканчивается. У тебя свои приоритеты, свои мечты. Ты знаешь, как я отношусь к Ульриху Бернарду. Я не изменю мнения, потому что считаю: с этим юношей что-то не так, и отношения с ним уж точно не облегчат тебе жизнь. Но ты ни за что с этим не согласишься.