Доллары царя Гороха - Дарья Донцова

С таким субъектом, как Киса, бесполезно беседовать серьезно.Это все равно, что объяснять младенцу интегральное исчисление.

– Вот только я никак не додумаюсь, каким образом пистолет кчасам присобачить, – поделился горем Киса.

В этот момент в сарайчик с озабоченным видом прошмыгнул Хуч.Сначала он деловито обнюхал стол, раскладушку, а потом, потрусив в угол,принялся яростно скрести лапами грязный линолеум. Оттуда донеслось тихое, едваслышное постанывание.

– Чего это с ним? – удивился Киса.

– Мышь учуял, – ответила я, потом подошла к Хучу ивыставила недовольно сопящего мопса за дверь.

– Так что у вас в доме? – оживился Киса. – Чего-тослучилось? Только скажите, я поправлю. А если не нравится, то съезжайте, несомневайтесь, я мигом денежки верну.

– Ерунда, – ответила я, – сами справимся и никудане двинемся, пока дом в Ложкине не отремонтируют.

Безрезультатно пытаясь поссориться с Кисой, я потеряла многовремени, поэтому домой к Люсе попала лишь около четырех. С другой стороны, этобыло хорошо. Утром бойкая пожилая дама, мало похожая на старушку, могла пойти вмагазин или на рынок. А сейчас небось она уже дома, готовит ужин для любимойдочурки и смотрит одним глазом в телевизор.

Но, несмотря на радужные ожидания, дверь мне никто неоткрыл. Я спустилась вниз и устроилась на скамеечке, где уже сидели две женщиныс вязаньем в руках. Прервав свой разговор, они недовольно глянули на меня,сморщились, но ничего не сказали и продолжили беседу.

– Форонины машину купили, – заявила одна.

– Так чего странного, Татьяна, – вздохнулавторая, – он же в институте работает, в этом, как его, ну, юридическом.

– Знаю, – кивнула Таня, – вот поэтому я иудивилась. Ты, Олеся, хоть представляешь, какие у них зарплаты? Чистые слезы. Иоткуда собака… Должны бы с голоду подохнуть. Ан нет! Упакованы по шею, мебельновую приобрели, холодильник…

Олеся с жалостью посмотрела на Таню.

– Твоя наивность прямо умиляет. Взятки он берет завступительные экзамены, отсюда и кайф.

Таня разинула рот.

– Да ну? Откуда ты знаешь?

Я вытащила сигареты, закурила и перестала прислушиваться ких беседе. В каждом доме обязательно найдется несколько самозабвенных сплетниц,проводящих весь день-деньской у подъезда.

– Девушка, – весьма недовольно окликнула меняТаня. – Здесь нельзя курить.

– Почему? – искренне удивилась я. – Детейпоблизости нет, знака с перечеркнутой сигаретой тоже.

Таня поджала губы, а Олеся мигом отреагировала:

– Ступай отсюда, эта лавочка только для жильцов!

Вообще-то мне не следовало обращать на нахалок никакоговнимания. Скамейка во дворе не является частной собственностью, но я не люблюскандалить, даже с неприятными людьми, поэтому спокойно ответила:

– Ну, не совсем я здесь и чужая. Приехала в гости к ЛюдмилеСергеевне, Настиной маме. А Люся куда-то усвистела, небось в магазин подалась,вот и жду ее.

Таня и Олеся переглянулись, а потом в один голосвоскликнули:

– Вы ничего не знаете?

По моей спине побежал холодок.

– Что?

– Люсю увезли в больницу, – сообщила Олеся.

– Когда? – ахнула я. – Что с ней? Инфаркт?

– Уж лучше скончаться, чем такое, – вздохнулаТаня, – не в больницу ее поволокли, а в клинику психиатрическую, в дурку.Где-то около полудня, я как раз из химчистки шла, гляжу, Олеся сидит, ну иостановилась поболтать…

Я, не перебивая, слушала ее. Татьяна, очевидно, больше всегона свете любит почесать языком, поэтому, начисто забыв о том, что муж ждет изхимчистки брюки, она устроилась возле подружки и принялась самозабвенносплетничать о других жильцах. И тут к подъезду подкатила «Скорая помощь».

Врачи ушли в дом, а водитель встал возле автомобиля изакурил. Татьяна и Олеся мигом забросали его вопросами. Шофер тоже оказался изпороды болтунов и охотно рассказал им все.

Работает он на перевозке психически больных. Клиника,которой принадлежит машина, частная, дорогая, не всякому по карману поместитьтуда родственника. Сюда он прибыл за пожилой женщиной, у которой болезньАльцгеймера. Больная не буйная, даже, наоборот, тихая, опасности для окружающихне представляет, но эта болезнь вещь неприятная, человек постепенно теряетпамять, забывает, как его зовут, где он живет. Вылечить несчастного нельзя…

Дальше водитель договорить не смог, потому что из подъездавывели Людмилу Сергеевну. За ней шла Настя с чемоданом в руках. Врачи началиусаживать старушку в машину, дочь спокойно наблюдала за процессом. Олеся невыдержала и довольно ехидно осведомилась у Насти:

– Куда же ты Люсю отправляешь?

– Надоело небось со старухой возиться, – тут же влезлав разговор Таня, – оно и правильно, свою жизнь устраивать пора!

Настя сердито глянула на сплетниц.

– Делать вам нечего, за всеми следите! Я в отпуск через парудней уеду на море. Маме одной не прожить, вот я и пристроила ее временно вклинику неврозов. Хорошее место, за городом, очень дорого. Вы бы, дамы, лучшесвоими семьями занялись, а не в чужие носы засовывали.

С этими словами она нырнула в машину и уехала.

– Название больницы Настя не сказала?

– Нет, – ответила Таня, – наврала все.

– Что? – не поняла я.

– Ну про отпуск, – пояснила она. – Настя вечно покомандировкам мотается, какие-то цветочки собирать ездит. Можно сказать, повсему миру катается.

– Да уж, – перебила Олеся, – повезло, слов нет!Кто бы мог подумать, что из-за такого говна ее станут по всем странам возить!

Очевидно, заметив мое удивление, сплетницы кинулисьпросвещать меня.

Настя ботаник, работает в научно-исследовательскоминституте, который изучает всякие ромашки, незабудки и крапиву. В общем, навзгляд домовых кумушек, занимается абсолютно зряшным делом.

– Какой смысл траву в микроскоп разглядывать? –искренне недоумевала Таня. – Чего нового узнаешь? Ну, зеленая она.

Но больше всего их поражало, что Настя регулярно за счет НИИездила в командировки, причем в такие страны, куда сама ни за что неотправишься, потому что это больно дорогое удовольствие, на один билет тысячиуйдут.