Спаси нашего сына - Гузель Магдеева

— Мальчик, вы наверное, уже знаете? — обращается ко мне УЗИст, я киваю рассеянно, — сейчас включим 3D изображение.

А это и вовсе похоже на какое-то колдовство: теперь изображение становится трехмерным, я словно вижу настоящего ребенка, он зевает, трет нос маленьким кулачком, хмурится, и от каждого его движения меня топит необъяснимой волной нежности. Я не ожидал, что могу испытывать такие чувства.

— Снимок на память, — я беру протянутое изображение и говорю своему сыну вслух:

— Привет. Приятно познакомиться, — а Ева заливается смехом, поднимаясь с кушетки.

— Ой, какой он сморщенный, недовольный! Прям как папка его, да?

Алена склоняется над кроваткой, где лежит Максим, сюсюкая, а я закатываю глаза. Подруга неисправима, честное слово.

— Алена, ну что ты болтаешь? Егор нормальный, не начинай.

— Ладно, ладно, папа у вас хороший, так и быть, уговорили.

Она молчит долго, слушая кряхтения моего сына, а потом переводит на меня виноватый взгляд.

— Ева. Мне ведь тебе давно надо было признаться… Тогда не Егор мне денег сунул, чтобы ты пошла… ну это, на аборт. Это был Денис, его друг. А я приукрасила немного.

Я слушаю ее извинения, но не нахожу сил злиться на подругу. Я давно уже поняла, что это был не Егор — он в тот момент все еще находился в Дюссельдорфе.

— Я знаю, Ален.

— Ты меня простишь? — она смотрит виновато, теребит рукав блузки. Я на нее не злюсь уже — это все в прошлом. Она пыталась мне помочь, пусть так криво и странно, но как умела и могла.

— Все нормально, Алена, это в прошлом уже.

Я подхожу ближе, чтобы видеть своего сына. Он действительно очень похож на Егора. Такой же красивый, любимый и долгожданный. Быть мамой совсем не просто, но я справляюсь — благодаря поддержке Баринова.

Я теперь сама — Баринова.

Максим смешно морщит нос и начинает кричать, я подхватываю его на руки и прижимаю к себе, поправляя сбившийся бодик.

— Кто-то это у нас тут кричит? Проголодался? Сейчас будем кушать.

Не стесняясь подруги, расстегиваю верхнюю пуговицу на платье, и прикладываю малыша. Как всегда, в первые секунды, когда Максим берет грудь, по телу разбегается электрический ток. Он ест старательно, причмокивая губами, а Алена стоит рядом, замерев, и с жадностью разглядывает нас с ребенком.

— Ох, Евка, какие вы! Как Мадонна с младенцем, только оба красивые. Ладно, я побуду у вас еще немного и побегу, скоро смена.

Мы выписались домой только пару дней назад. В больнице пришлось задержаться, потому что у Максима началась желтушка, а потом я никого не хотела видеть на выписке, кроме Егора.

Сейчас, когда нервы пришли в порядок, к нам потихоньку приходят гости. Сегодня — Алена, притащившая, кажется, целый отдел «Детского мира» в одном пакете.

— Приходи почаще, — прошу ее я, поднимаясь. Максим закрывает глаза, я прижимаю его к себе поудобнее, и иду провожать подругу.

Егор сегодня работает из дома: он организовал в своем кабинете офис, чтобы меньше ездить по делам, и меня это устраивает, не знаю, как его. Максим иногда заходится в крике прямо посередине важных переговоров, и хоть я стараюсь быстро его успокоить, все деловые партнеры Баринова уже знают, что он отец.

Иду вслед за Аленой в прихожую. Она стягивает с вешалки пуховик, натягивает вокруг шеи шарф, попутно шепотом рассказывая что-то про свою новую работу, а я киваю, мне действительно интересно, чем живет подруга.

— Ну и я ему говорю: здесь не улица красных фонарей, вам ничего не светит.

На наши голоса выходит Егор, в руках его мобильный телефон, на нас он почти не смотрит, разговаривая с кем-то на немецком языке.

Он скользит взглядом по Алене и вдруг меняется в лице, разглядывая ее с ног до головы.

Я пытаюсь понять, что могло так удивить моего мужа, беру поудобнее малыша, вес которого становится все ощутимее и ощутимее, и все же не выдерживаю:

— Егор, ты чего?

Алена смотрит на моего мужа, которого немного побаивается, но вопросов задать не решается. А я вспоминаю вдруг, что в нашу первую встречу была именно в этом пуховике, что сейчас надет на Аленке.

— Ты тоже узнал эту одежду, да? — улыбаюсь, — мне тогда Аленка дала его, моя куртка совсем не по погоде была. Пришлось одолжить у нее на один вечер одежду потеплее. А потом ты меня сбил.

— Я его помню, — говорит он, — этот пуховик.

И голос его звучит странно, рассеянно, а я пожимаю плечами. Наверное, были тяжелые переговоры.

Алена машет мне рукой, я закрываю за ней дверь, чтобы не пустить в квартиру холод. Егор все так же стоит на одном месте, глядя на меня странно.

Я подхожу к нему вплотную, заглядывая в лицо:

— Что случилось, любимый?

— Я только что понял, что был дураком, — говорит он, забирая у меня из рук сына. Смотрит на него внимательно, точно видит в первый раз в жизни, — таким дураком, что чуть не прошляпил свое счастье.

— Ну не прошляпил же? — улыбаюсь ему, глядя, как аккуратно он целует Максима в маленький нос, боясь его разбудить.

— Успел опомниться вовремя. Спасибо тебе за второй шанс, Ева, — у меня от его слов трепещет все внутри живота, и я отвечаю ему просто:

— Я люблю тебя, Егор.

— И я. И я вас обоих очень люблю.