Беременна от миллиардера - Айрин Лакс

Мы спускаемся в ресторанный зал и приступаем к завтраку. Егор выдерживает паузу и только потом интересуется:

— О чём говорила Анжела?

— Не хочешь для начала поделиться со мной, что задумал ты сам, Орлов? — шиплю ему в ответ. — Меня до сих пор трясёт от твоего вчерашнего представления. Или это не представление вовсе.

— Не доверяешь мне, Карамельникова?

— Побаиваюсь, — отвечая шёпотом и замолкаю, потому что за соседний столик садится пара.

Приходится ждать окончания завтрака. Потом Егор предлагает мне прогуляться в саду. Мы петляем по лабиринту, пребывая в молчании.

— Я наткнулся на след, — едва слышно говорит Егор.

Внутри меня всё переворачивается от его слов.

— Кажется, я очень близок к разгадке. Но для этого мне снова нужно показать себя с другой стороны. Она тебе не понравится.

— Это будет понарошку? Тогда я смогу потерпеть!

— О, нет, ты не сможешь постоянно врать и изворачиваться на публику, моя влюблённая кошечка, — ухмыляется Орлов.

— Слишком много ты о себе возомнил, гадкий интриган! — возмущаюсь я.

— Гадкий? Я был уверен, что нравлюсь тебе.

— Сбавь обороты. Иначе вылетишь в аут…

Орлов тяжело вздыхает.

— Именно этого я и боюсь. Заиграться и утянуть тебя. Не хочу видеть, как ты… переживаешь и веришь в того ублюдка, которого мне придётся играть. Мне неприятно видеть отвращение на твоём лице и разочарование в твоих глазах.

— Анжела порекомендовала держаться от тебя подальше. Кажется, она убеждена, что ты — подонок, каких поискать. С кучей проблем! Игроман настолько, что готов поставить на кон невесту. Елена. Именно поэтому вы расстались? — уточняю я. — Да?

— Что именно Анжела тебе сказала? — внезапно холодно интересуется Егор.

— Ей не нужно было говорить много. Она показала мне видео, где тебе нечего ставить. А на предложение «поставить самое ценное» ты тянешься к руке Елены, своей невесты, извиняясь.

— И что дальше?

— Дальше запись обрывается! Но и так всё ясно…

Егор внезапно усиливает хватку пальцев на моём локте.

— Да. Теперь. Многое. Прояснилось. Очень. Спасибо.

Он разделяет слова длинными паузами и явно о чём-то думает.

— Тебе придётся уехать, Кирана. Это не обсуждается. Я куплю тебе билеты на самолёт. С тобой полетят верные сотрудники.

— Не хочешь ответить для начала на несколько вопросов? — злюсь я.

— Хочу. Но не могу. Я дам тебе все ответы позднее, обещаю. Как только мы вернёмся, я отправлю тебя на курорт.

Я вздыхаю, потому что спорить бесполезно. Если потребуется, он упакует меня в чемодан и отправит, словно бандероль, потому что верит, что так лучше для моего блага.

— Что дало тебе посещение этого клуба, Егор? — уточняю я.

— Заключение выгодной сделки и ниточку к разгадке того, кто стоит за Игрой.

Опять Игра… Как же мне осточертело слышать о ней! Егор словно читает мои мысли, обещая:

— Мы вернёмся. Обговорим кое-какие детали, и ты улетишь из страны. На время. Всё образуется… Поверь.

За оставшиеся пару дней, проведённых за городом, ничего значительного не происходит. За исключением того, что Анжела внезапно разглядела во мне подругу и начала проводить рядом со мной много времени. Такое поведение не могло не настораживать. И почему-то я была уверена, что Анжела прониклась ко мне не только потому, что посчитала меня сестрой по несчастью, попавшей в сети семейства Орловых. Стояло за этим что-то ещё… Похоже, паранойя Егора частично передалась и мне. Он заразил ею меня, как вирусом, и я начинаю думать, что Анжела замешана в этой игре для пресыщенных жизнью. Но в ней пострадал её муж, а она любила его, это было заметно очень сильно…

Так в чём же дело? Я изнываю от любопытства и тоски, потому что Егор решил не откладывать в долгий ящик мой отъезд и сообщает, что всё готово к отлёту.

Весть о том, что нам предстоит расстаться, кажется убийственной. Я ждала, что это произойдёт. Но не могу поверить, что всё случится в ближайшие пару-тройку дней. Мне кажется, что мы провели вместе ничтожно мало времени и совершенно зря упражнялись в остроумии, стремясь уколоть друг друга как можно больнее.

Но сейчас Егор сообщает, что я отправлюсь в Тенерифе. Со свитой, разумеется.

— Тенерифе? Считаешь, что я должна побывать там за тебя? — улыбаюсь, но внутри всё стынет.

 Я опускаю руки. В прямом смысле этого слова. Кладу каталог с вариантами оформления на низкий столик и отхожу. Мне мало воздуха. Егор встаёт за мной, подхватывая папку с перечнем лиц, которых он планирует позвать на нашу свадьбу.

Сейчас мы находимся в одном из роскошных ресторанов, рядом отирается Вероника, уточняя детали, и Анжела. Анжела теперь следует за мной едва ли не по пятам, а Егор этому ничуть не препятствует, но даже как будто поощряет.

— Куда ты? — небрежно интересуется Егор.

— Мне дурно! Хочу подышать свежим воздухом, — заявляю я.

— Может быть, определимся, Кирана, и только после этого ты выйдешь? — напирает Егор, изображая мини-ссору.

Для кого разыгрывается представление? Для Анжелы, Вероники или кого-то другого? Егор не дает ответа, мне приходится гадать на кофейной гуще. Мы выходим на террасу. Отсюда открывается чудесный вид на город, кипящий суетой. Егор останавливается в метре от меня, прикрыв дверь, чтобы наши голоса не были так слышны.

— Что дальше, Орлов? Как долго мне держать маску обиженной на тебя девушки?

— Это всего лишь маска?

В тёмных глазах Егора загораются огоньки неподдельного интереса, обжигающие, словно искры зажжённых бенгальских свечей.

— То есть ты на меня не обижена по-настоящему?

— Самую малость, — признаюсь честно, потом добавляю с неохотой. — Да, я на тебя обижена, что ты не посвящаешь меня в детали и не считаешься с моим положением.

— Я не хотел бы причинять тебе вред, Карамельникова. Я делаю это ради тебя, ради наших малышей.

— И ради себя тоже?

— Я должен закрыть долги по этим счетам, Кирана. Я многое вспомнил. Почти всё. И я не смогу жить с этим грузом, не попытавшись докопаться до сути. Я… засыпаю и вижу лицо брата. Перед глазами встаёт «его-моё» лицо. Он мог улыбаться и жить дальше, мог строить семью и дурачиться так, как умел дурачиться только он. Но вместо этого он лежит в могиле, а я… больше года пытаюсь добраться до сути. Почти удалось. Дай мне это время, Кирана. Прошу. И потом, когда всё закончится, я покажу тебе, что значит быть моей.

Пылкая речь Егора заставляет мои щёки покрываться краской смущения. Чувственный подтекст в его словах и лёгкая вуаль горечи — он умеет приправлять одно другим, создавая немыслимые сочетания. Умеет рисовать и играть словами, убеждать и давать надежду.