Атака Боло - Уильям Кейт

— «Виктор»! — Голос полковника Страйкера выдает волнение.

— Здесь «Виктор».

— Келли зажало! Туннель обрушился сразу за мной. Взрывной волной, очевидно, сдвинуло внутренние

конструкции и обломки. Напрасно я не убрал кабели, опасаясь повредить людям.

Пытаюсь установить контакт с моим командиром, но это не удается.

— Можете узнать, жива ли она?

— Кажется, жива. Концы кабеля остались там, с ней. Я подергал за кабель, и, похоже, она потянула обратно.

Жить моего командира в серьезной опасности. Еще одно попадание, и ее может раздавить сдвинувшимися или рухнувшими конструкциями.

— Придержите кабели, — говорю я полковнику. — Я отключу их с моего конца.

— Держу!

Осторожно освобождаю кабели. Концы с разъемами выпадают из моего люка на поверхность планеты. Закрываю люк и разворачиваюсь. Я должен использовать свою большую мобильность для отражения атаки, одновременно не покидая Марк XXXII.

Враг продолжает попытки прорвать мою оборону, ведя массированный огонь. Сбиваю еще двенадцать ракет, одновременно поливая ракетоносцы огнем. Один из них уже полыхает. Другие лавируют, пытаясь избежать поражения.

Им это не вполне удается. Один из ракетоносцев исчез из поля зрения всех моих сенсоров. Очень сильно поврежденный, он, очевидно, ушел под землю, в тоннель. Калечу оставшиеся многократными попаданиями разных систем оружия.

Один из моих «Драконов» сшиб башню «Хеллбора» охотника, вывел его из строя. Обнаруживаю на подходе небольшие антигравитационные летательные аппараты, возможно несущие пехоту.

Нельзя допустить их приближения к обломкам, в которых находятся двое моих командиров.

Страйкер уперся спиной и попытался сдвинуть дюралоевую плиту, отделявшую его от лейтенанта Тайлер. Плита, однако, весила не меньше 200 килограммов, и, лежа в туннеле на боку, он не располагал ни приличной точкой опоры, ни достаточным рычажным плечом. Он пыхтел, напрягаясь, пока не отказали мышцы. Тогда он рухнул, тяжело дыша, обливаясь потом.

— Келли! — заорал Страйкер, хотя понимал, что крик вовсе не способствует лучшей проходимости радиоволн. — Келли, ты меня слышишь?

Ответа могло не быть из-за экранирующего воздействия массы разделяющего их металла, но, может быть, она и не в состоянии была говорить. Он снова дернул за кабель данных и попытался убедить себя, что почувствовал ответный рывок.

Отстегнув от бедра свой личный Марк XL, он настроил его на ближний, самый интенсивный луч. Выбрал точку повыше, в месте, где барьер казался более тонким.

Луч осветил полумрак туннеля ослепительной сине-белой вспышкой, острая игла вонзилась в черную поверхность дюралоя. Свет был таким ярким, что иллюминатор биокостюма стал почти полностью непрозрачным. Страйкер твердо держал оружие, не сдвигая луч… но, когда почти через минуту прекратил процедуру, на тугой поверхности металла не смог обнаружить и следа. Провел по дюралою рукой и не почувствовал никакого нагрева сквозь перчатку. Он отстегнул перчатку от рукава и голыми пальцами потрогал поверхность. Да, она нагрелась, но не больше, чем кофе в чашке. И быстро остывала. Указатель заряда его ручного оружия показывал 41 процент. Бесполезно.

Черт! Что же делать? Обернувшись, он посмотрел на робота, терпеливо торчавшего рядом.

— Чего уставился? — прорычал полковник. — Сделай что-нибудь!

Машина качнулась на своих телескопических ногах влево, вправо, как будто в нерешительности. Искусственный интеллект роботов особым блеском не отличался. Они служили глазами, ушами, руками Боло, который мог управлять ими на расстоянии, выполняя, например, тонкий наружный или внутренний ремонт в полевых условиях. Конечно же, робот не был достаточно силен, чтобы сдвинуть сотни килограммов металла, не мог он и прожечь этот искореженный барьер.

Да если бы у него и хватило силы… А что, если Келли придавлена как раз той плитой, которую они попытаются сдвинуть? Они просто раздробят ей кости или вызовут новый обвал, который убьет ее.

Он начал прокручивать планы и возможности: приспособить кабели, действительно довольно прочные, для создания какого-нибудь такелажного устройства… снять одну из телескопических ног «паука» и использовать в качестве домкрата…

Ничего толкового он придумать не мог. Нет времени. Нет средств. Нет рабочей силы.

Он знал, что не оставит ее. Он оставил штаб несколькими часами раньше, и теперь члены его группы убиты или в плену. А он разъезжал на «Викторе», развлекался. И теперь он не хотел потерять еще и Келли Тайлер.

Чего бы это ни стоило.

Келли жила и боролась, не зная, правда, против чего она борется. Головой пошевелить она не могла, источник-питания скафандра, должно быть, пришел в негодность. Индикаторы в шлеме погасли, радио тоже, по всей видимости, не работало. Левую ногу терзала сильная пульсирующая боль, но хуже всего, что была зажата голова. Шлем прижало к полу туннеля что-то большое, тяжелое.

Что-то было слышно… как будто далекий гром над океаном. Потом она поняла, что это выстрелы «Хеллборов» вызывают сотрясение почвы и массы металла вокруг нее.

Келли чувствовала, как нарастает ее страх, превращаясь в панику, в безумие. Она никогда не думала, что склонна к клаустрофобии. В конце концов, свои лучшие часы она провела в крохотном помещении боевого пункта управления Боло. Но сейчас слезы готовы были хлынуть из глаз. Сжавшись в полной темноте таким жалким, ужасным образом, никто, не только она, не выдержит дольше нескольких минут.

А минуты тянулись и тянулись.

Надо освободиться. Гром означал, что «Виктор» начал бой, отражает атаку врага. Ушел ли с ним полковник? Вероятно. Мысль о том, что ее оставили одну, приводила в отчаяние.

И все же она умудрилась вывернуть свое тело так, что смогла руками дотянуться до фиксаторов шлема.

Обычно, чтобы снять шлем, просто поворачивают впево до освобождения фиксаторов, но сейчас он был зажат невидимым весом, какой-нибудь неподъемной бронеплитой, которая раньше служила потолком туннеля. Поэтому приходилось поворачиваться всем телом вправо, и боль в ноге чуть не лишила ее сознания.

С третьей попытки она все-таки добилась успеха. Теперь пришлось выползать из зажатого шлема, и вызванная движением резкая боль в икре означала по меньшей мере перелом.

Очень медленно она вывела голову из шлема, который, казалось, был несколько сплюснут. Еще полтора-два сантиметра, и ее череп раскололся бы, как яичная скорлупа.

Наконец голова на свободе, она лежит, переводя дыхание, улыбаясь сквозь слезы.

— Келли! — донесся до нее едва слышный хриплый голос полковника. Келли, ответь!

— Полковник! Привет! Я здесь!

— Слава Раду, ты жива! Как ты?..

— Нога повреждена, и куча синяков. Ничего слишком серьезного. Что там происходит?