Черная Пантера. Кто он? - Джесси Дж. Холланд

Запуск боеголовки? Печальная ошибка… нет, вопиющая ошибка, совершенная его юными новобранцами. Они пытались передвинуть оружейные склады по соседству с дворцом, подальше от наемников, но, к сожалению, не успели остановить наемников – нет, террористов! – которые и направили ракету в территориальные границы его благородного соседа. Он надеется, что в Ваканде никто не пострадал, приносит им глубочайшие извинения и впредь обещает использовать все доступные ему ресурсы для борьбы с терроризмом.

М’Буту засунул еще одну виноградину в рот. Он был знаком с необходимыми процедурами в подобных случаях и, по правде сказать, считал себя весьма тонким дипломатом. Но публично извиняться не будет необходимости, потому что план обязательно сработает. К вечеру он уже будет на территории Ваканды и сядет на трон вместо этого самозванца.

Жизнь прекрасна, думал М’Буту, подходя к окну и глядя на суетящихся внизу слуг. Несколько человек во дворе пятились назад, указывая на его окно. Он не слышал, что люди говорят, но выражения их лиц все ему объяснили. Они увидели правителя и испугались.

Страх и уважение – это хорошо, и он этого заслуживает. Да, денек будет просто отличным. Интриган оторвал еще одну ягоду и положил ее в рот, как вдруг окно его кабинета разлетелось вдребезги.

Осколки стекла осыпали М’Буту с головы до ног, а секунду спустя мужчина в черном плаще выбил его из кресла и бросил на пол. Толстяк попытался оттолкнуть нападающего, но тело в броне казалось безжизненным и недвижимым. Осколки впивались в руки М’Буту каждый раз, как он пробовал освободиться.

Почти бессознательно М’Буту распутал плащ, опоясывающий тело. Из прорезей средневекового шлема на него смотрели мертвые глаза Черного Рыцаря. Его голова свешивалась набок, а по небритому подбородку бежала слюна.

Картина сраженного наемника привела М’Буту в бешенство и придала ему сил. Он столкнул тело воина с себя и поднялся на ноги. Он что, ни на кого уже не может всецело положиться? Окна, негодующе думал он, должны были быть пуленепробиваемыми. А значит, и трупонепробиваемыми тоже, так?

Часть сознания М’Буту посмеялась над собственной шуткой. «Вот, оказывается, что проносится в голове перед смертью!» Именно погибель он увидел в прорезях маски Черной Пантеры, когда вакандиец изящно спустился по канату прямо в кабинет нигандийского владыки.

М’Буту ни разу не видел Т’Чаллу в костюме Пантеры. Он не мог не восхититься грациозностью, с которой тот прошел по битому стеклу и приблизился к столу, встав прямо перед М’Буту.

Т’Чалла сжал кулаки, и из его пальцев медленно выехали серебряные когти. Мозг М’Буту включился обратно. Чертов Пантера ничего не сказал, просто подходил все ближе и ближе – правитель Ниганды против воли почувствовал, что все его нутро содрогается и любимые виноградины прыгают у него в желудке.

Т’Чалла протянул руку и провел когтями по поверхности стола, оставляя на полировке глубокие царапины. М’Буту представил, как Т’Чалла сейчас облизывает острые клыки под маской, собираясь впиться зубами в беззащитную шею врага, как пантера в газель. Волосы на спине нигандийского правителя встали дыбом: он знал, что убегать нет никакого смысла.

Смотря смерти прямо в глаза, М’Буту решил, что покажет Т’Чалле, что такое настоящая смелость.

– Приходи в приемные часы, Т’Чалла, – смог пробормотать правитель, по его мнению, как истинный храбрец.

Рука воина дернулась едва заметным глазу движением, и теперь на щеке нигандийца расцвел пульсирующий порез. М’Буту потянулся руками к челюсти, чувствуя, что кровь течет по его пальцам и капает на горностаевый ковер. Еще один удар когтей – и четыре симметричных алых полосы пересекают его вторую щеку.

– Я ничего тебе не скажу, мальчик, – прохрипел М’Буту через боль и слабость. – Но за мной вскоре придут другие.

Черная Пантера посмотрел на свою руку. Теперь его серебряные когти были красными от крови М’Буту. Белые прорези маски вновь взглянули на нигандийского короля, и тот представил, какая довольная улыбка сейчас на лице Пантеры. Без предупреждения Т’Чалла бросился на М’Буту и вонзил все восемь своих когтей прямо в подбородок правителя, заставив того жалобно закричать.

– И что же они обнаружат? – мягко уточнил Т’Чалла, но в голосе звенел металл.

Он повалил М’Буту на пол, сел сверху и начал лупить короля по рукам, груди и животу. Толстяк стонал от боли. Через несколько секунд Т’Чалла поставил М’Буту на ноги и поднял в воздух, плотно прижав когти к его шее. Правитель пытался слабо пинаться. По его лицу, груди, рукам и ногам текла кровь. От боли он практически потерял сознание.

М’Буту смотрел на своего врага сквозь красную пелену. В одном из сохранившихся зеркал во всю стену он мог видеть собственное выражение лица. Вид самого себя, залитого кровью и слезами, вид, в котором перед ним представали многие из его граждан в этом самом кабинете, сломил его волю быстрее, чем боль.

– За те несколько секунд, что у тебя остались, тебе придется принять решение, – Черная Пантера поднял голову, все крепче и крепче сжимая шею М’Буту, – ты можешь хранить молчание и умереть. Или…

Он отпустил толстяка, который упал на пол на колени, поднял голову и посмотрел на Т’Чаллу, отчаянно пытаясь найти выход из ситуации. Когда люди сталкивались со смертью, они начинали умолять, и М’Буту знал, что многим это помогло. Но еще до того, как смог что-то произнести, он вспомнил, что сделал с последним, кто просил о пощаде: пустил ему пулю прямо в затылок.

М’Буту продолжал пачкать кровью пол и смотрел, как она собирается перед ним в лужицу. Еще несколько минут назад самонадеянный владыка не мог даже представить, что будет стоять на коленях в своем собственном кабинете, отчаянно пытаясь найти способ выжить.

Т’Чалла наклонился, схватил когтями М’Буту за подбородок и заставил его посмотреть вверх.

– Или же ты можешь мне рассказать, где Кло, и я сохраню тебе то, что осталось от твоей жалкой жизни… по крайней мере, на время.

Белые глаза Черной Пантеры сияли прямо перед лицом М’Буту, пока тот корчился в мучениях.

– Выбирай, – прорычал Пантера.

И М’Буту заговорил.

Руки Шури пытались что-то нащупать, когда она перелезала через груду обломков, оставшихся в тоннеле. Ее дыхание было прерывистым, а глаза слезились.

Может быть, если бы она сумела забраться на самый верх, то смогла бы оторваться от своего преследователя, чей издевательский смех все еще эхом раздавался где-то за ее спиной. Когда девушка оказалась наверху, она оглянулась через плечо, надеясь, что сзади будет только тьма. Гора качалась под ее весом, а под ногами тряслись неустойчивые камни. Шури прижалась к земле и заглянула за вершину, стирая с глаз пот и грязь.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть он меня потеряет».

Но мертвенно-зеленое свечение Радиоактивного Человека никуда не исчезло, оно пульсировало и колыхалось, заметное даже сквозь облако пыли, и перекрывало аварийное освещение туннелей. Она слышала его тяжелые шаги, треск его радиоактивного поля и, что хуже всего, издевательский смех, с которым он безошибочно двигался к месту ее укрытия.