Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли - Ника Марш

просто стрелецким начальником, но и главной опорой государства. Вел он себя дерзко, уверял царевну Софью, что без него Москва утонет в крови. А еще поддержал возврат к прежним церковным обрядам. В царствование Алексея Михайловича произошли важные перемены, буквально расколовшие общество: произошло обновление церкви, в результате чего часть народа приняла нововведения, а часть осталась верна «старым порядкам». Их называли старообрядцами, и они охотно проповедовали свои идеи среди стрельцов.

Это была опасная затея. Нестабильные стрельцы, узнавшие вкус крови и почувствовавшие свою власть. Плюс крайне лояльный ко всем их идеям князь Хованский. А теперь еще добавились старообрядцы… Софья не могла пойти на попятный. Требование устроить открытое обсуждение церкви на Красной площади она поддержать не могла – толпа легко управляема. Против был и патриарх. В конце концов, решили пойти на компромисс: диспут будет, но в Грановитой палате. Туда нельзя собрать слишком много народа. Софья настаивала, что будет присутствовать. А заодно ее сестры и тетки. На площади им появиться было бы невозможно…

Действо назначили на 5 июля. Патриарх Иоаким говорил от лица православной церкви, а Никита Пустовят – за старообрядцев. Как и ожидалось, никакого компромисса достичь не смогли. Визави просто обменивались обвинениями, а затем разошлись в разные стороны. И снова Софья выступила вперед: она была уязвлена как правительница, которую вынудили принять неприятное ей решение, и как верующая, считавшая свою точку зрения единственно правильной.

«Хорошо ли таким мужикам-невеждам к нам с бунтом приходить? – закричала она в сторону стрельцов. – Вы нашими слугами зоветесь: зачем же таким невеждам попускаете? Если мы должны быть в таком порабощении, то царям и нам здесь больше жить нельзя… Пойдем в другие города и возвестим народу о непослушании и разорении».

Она рисковала – памятуя о майских событиях. Она бросала вызов. Могли ли стрельцы подняться против нее, которую сами же назвали законной регентшей? Трудно сказать. Римские легионеры не раз свергали своих императоров, а в Османской империи такую же роль брали на себя янычары. Стрельцы продемонстрировали, какой разрушительной силой они обладают. И в то же время Софья была багрянородной царевной, дочерью государя. Расправа над Нарышкиными не затрагивала царскую кровь – они роднились с правителями только через Наталью Кирилловну. Поэтому Софья вполне могла говорить уверенно. Хотя не исключено, что в глубине души и она могла трепетать.

В словах царевны была еще и скрытая угроза. Она прямо говорила, что может оставить Москву. В этом случае стрельцы становились бы мятежниками, и Софья могла поднять войска против них. Кровавая бойня мая 1682 года показалась бы детской игрушкой по сравнению с тем, какая война могла разгореться. И стрельцы приняли сторону Софьи во второй раз. Они же убили Никиту Пустовята под предлогом, что старообрядцы разжигали рознь и злоумышляли против государей.

Софья быстро училась. Она понимала, что мало кому может доверять. В течение последующих недель она готовила настоящее бегство и осуществила его 19 августа. Тогда вся царская семья выехала к Донскому монастырю, чтобы участвовать в крестном ходе, но спешно поменяла маршрут. Софья, ее сестры и тетки, два молодых царя – Иван и Петр, – а также вдова царя Федора и Наталья Кирилловна направились к Коломенскому, где особенно любил бывать царь Алексей Михайлович. Недолго пробыв в этой загородной резиденции, все Романовы направились к Троице-Сергиевому монастырю. Вскоре к ним присоединились слуги и ближние бояре.

Князь Хованский почувствовал неладное. Если Софья покидала Москву, значит, она была готова выполнить свою угрозу – искать опору за пределами столицы. Он помчался к ней вместе с сыном, и по дороге был арестован. Хованский был предан смерти немедленно. Теперь стрельцы потеряли своего начальника.

Софья оставалась в пределах монастыря, хотя стрельцы неоднократно просили ее вернуться. Ситуация накалялась. Высокомерный тон, с которым прежде диктовали царевне условия, был забыт. Софья дождалась самого удобного момента, чтобы помиловать стрельцов, но казнила Алексея Юдина, ближайшего к князю Хованскому человека. Над стрельцами поставили нового начальника – Федора Шакловитого. А в ноябре царская семья вернулась в Москву, за исключением царицы Натальи Кирилловны, опасавшейся за свою жизнь и за жизнь царевича Петра. Она перебралась в Преображенское, и лишь иногда выезжала в Москву для участия в церемониях, которые ей полагалось посещать. Царевна Софья утвердила свою власть и свое право управлять Россией.

Любопытный момент – 26 ноября 1682 года, спустя семь месяцев после кончины Федора, в царском дворце случился пожар. Сгорели хоромы, в которых обычно располагались царевны, а также покои царевича Петра Алексеевича. Пламя перекинулось и на Успенский собор, но, по счастью, оттуда удалось вынести мощи и иконы. Словно сама судьба сметала старые порядки… На пепелище быстро начали возводить новые стены: появились комнаты для Натальи Кирилловны с сыном, каменные палаты построили для царевен. Были они трехэтажными, и на самом нижнем ярусе Софья предусмотрела особенное пространство, где она намеревалась «сидеть с бояры – слушать всяких дел».

Некоторое время Софья соблюдала положенную дистанцию, подчеркивая публично – она вынуждена заниматься делами государевыми, но все равно право управления принадлежит не ей, а двум ее братьям. Освящая церковь в Новом Иерусалиме, она брала с собой Ивана, а на молебен 5 июля 1685 года появилась в Успенском соборе в сопровождении обоих царей. Однако она входила во вкус. Всего четырьмя годами позднее Софья попросит у патриарха разрешения носить… царский венец. Не венец царевны, а именно подлинной правительницы.

Ей нравятся почести, она с удовольствием принимает их. Со временем она начинает совершать одиночные публичные выходы, без Иоанна и без Петра. И теперь эти перемещения совершаются не в закрытых санях или повозках, а не таясь. Лицо Софьи могут видеть не только родные и самый ближний круг! По сути, Софья ведет себя словно царь. Не как женщина-царица. Сестры ее при этом продолжают соблюдать старые порядки – их ведут в церковь через северные двери, в то время как Софья входит через главный вход. На праздничных молебнах патриарх и архиереи обращаются с ней как с главой государства, а за совершенный промах держат ответ. Когда патриарх во время всенощной на Успение Богородицы обходит кадилом царевну, «за то был гнев». Обрядовая сторона была невероятно важна! Так что в «многолетнем поздравлении» архидиакон упоминает имена царей и Софьи рядом! А уж потом цариц и царевен.

Присутствие на крестных ходах тоже было обставлено для Софьи с царским размахом. Правительница же отпускала войска в походы, как это делали до нее государи. Она и даровала дворянство.