Золотой шар - Михаил Белозеров

— «Глушитель мыслей», — подсказал Борис Пантыкин, которому «гемус» поцарапал лицо.

— В общем, этот «глушитель мыслей» очень похож на человека, только лица нет.

— Как этот так? — удивился Жора, на мгновение отвлекшись от Юлечки, с которой он уже тихонько шептался, держа ее за руку.

Впрочем, он тут же исправился и снова принялся шептаться, не услышав, как профессор ответил:

— Когда увидишь, поймешь. Человек без лица — жуткое зрелище. Мы даже не поняли, что это монстр. Он: «Сережа, Сережа…», словно ему вот здесь больно. Артемьев подошел, ничего не подозревая. А тот его обнял так, прижал к себе. Серега затрясся, как в лихорадке, потом обмяк и ушел за монстром.

— Это я во всем виновата. Пилила Сережу, что он несамостоятельный. А он взял и пошел. Проявил характер. Мы ему кричали: «Стой!», а он пошел!

— А чего же вы не стреляли?! — спросил Чачич.

— Да вначале не поняли, а потом поздно было.

— Одним мутантом стало больше, — сказал Лыткин.

Наступила тишина. Все смотрели, как вспыхивают и с жаром горят дрова. Угли в глубине костра походили на кровавое зарево.

— Какой ты все-таки хам! — воскликнула Юлечка. — Хам и свинья!

— Я свинья?! — вскочил Лыткин. — А ты сама?! Не успел Серега монстром стать, как ты завела дружка.

— Это кто завел?! — медленно стал подниматься Жора Мамыра, снимая с плеча автомат и сжимая кулаки.

Лыткин против Жоры не тянул. Хлипковат он был против Жоры. Но хорохорился, потому что, во-первых, Жора как-никак был чудаком, а во-вторых, Лыткин сам не прочь был поухаживать за Юлечкой, а в-третьих, надеялся на помощь гибкого и сильного Пантыкина. Но Борис Пантыкин отвернулся и драку не полез.

— Так! Брек! — скомандовал Калита. — Тоже мне петухи! А то сейчас живо наряд обоим выпишу вот этой ладонью, — и Калита показал.

Ладонь действительно у него была знатная, не меньше штыковой лопаты. Если Жора за время службы не раз был лично с ней знаком, то Лыткин еще не удостоился этой чести. Но он почувствовал, что дело пахнет керосином, и сделал вид, что удовлетворен таким поворотом событий.

— Правильно, — одобрил профессор Яблочников. — Выйдем из Дыры, а потом, если повезет — из Зоны, а там разбирайтесь. Покажи, что ты наснимал? — попросил он Гена, который думал о том, что зря поперся в эту экспедицию, не найдут они никакого «шара желаний», и с тоской взирал в темноту.

— Да чепуху всякую, — отмахнулся Ген. — Чего зря смотреть?! Все равно у меня «гемуса» нет!

Он был расстроен до такого состояния, что даже общаться не хотел.

— Подарю я тебе одного «гемуса», — пообещал Яблочников. — Подарю! Но… после пресс-конференции. Извини, по-другому не получится.

— Да я понимаю… — махнул рукой Ген. — Хрен редьки не слаще. На, смотри… — и сунул ему свой фотоаппарат.

С минуту Яблочников рассматривал архив.

— А это… это где ты снял?!! — с дрожью в голосе спросил он.

Ген посмотрел:

— В старом городе.

— Это же «дзётай»!

— Какой «дзётай»?

— Не какой, а какая. Праматерь «гемусов».

— А ну-у-у! — Ген сунулся к экрану. — Точно… вот она, мама пендула.

— Ну да, ну да… А ты куда смотрел?

— Да разве здесь разберешь?

— Вот твоя еще одна нобелевка. Бери, мне не жалко!

Александр Ген возгордился до такой степени, что пустился в пляс. Он даже хотел запеть романс «Клен ты мой опавший…», но боялся привлечь к себе внимание «гемусов». Потом откуда-то возникли водка и сало.

— А селедка есть? — спросил Жора Мамыра.

Потом пели «Гудбай, Америка…», «Подлодку», и Жора добился-таки своего — сорвал жаркий и чувственный поцелуй с пухлых губ Юлечки после того, как она расчувствовалась.

В результате пьянки у профессора Яблочникова родилась следующая тирада:

— Это не пикник на обочине, как писали Стругацкие! Они ошиблись! Это просто галактическая свалка!!! И не каких-то таинственных и непонятных инопланетян, а Бездны, которая таким образом реагирует на потуги и чаяния человечества. То есть она собирает со всех галактик все, что находит, нужное и ненужное человечеству, хлам, материальный и полевой, все под гребенку — и сбрасывает в Зоны. А люди радуются и пытаются приспособить к собственной цивилизации. Что-то у них получается, что-то нет. Но, в основном — пустые хлопоты. В этот раз Бездна подарила человечеству Дыру. Никто не знает, что это такое, но питают надежду, что это именно то, что нас осчастливит. Поэтому все и лезут, и ищут, и убивают друг друга. Только какое это все имеет отношение к счастью, я не понимаю.

— Да… — подумав, согласился Александр Ген. — Наверное, ты прав. Но ты называешь Бездну Глобулой. По-твоему это нечто более конкретное, чем метафизическая Бездна.

— Я готов поспорить, — добродушно сказал профессор Яблочников.

На этом пьянка прекратилась, и все обратились в слух, потому что нет ничего интереснее спора великих, хотя и чудаковатых ученых.

— Да, это то, что периодически возникает в глубинах вселенной и разносится во все стороны в виде черного облака. Естественно, неся с собой и перед собой информацию в виде материальных объектов. Что мы и наблюдаем.

— И никакого сознания?

— Никакого! Одна небесная механика!

— Я с тобой категорически не согласен! — заявил Александр Ген. — Бездна — это нечто сродни коллективному разуму Земли. Возможно, человечество, само не зная того, запустило космические механизмы сознания. Чем больше мы будем погружаться в космос, тем больше, глубже и непонятнее будет Бездна.

Что, кроме «дровосека», «аттракта», «ведьминого студня», «капкана», «вихря» и «рока судьбы», везли в обозе туземцы, никто так и не понял. Должно быть, Давыдов на радость американским лазутчикам прихватил что-то новенькое, чтобы сотворить грандиозную катастрофу в Зоне и все свалить на троих русских, убитых этими самыми ловушками. Но провокация не получилась, только Зона стала непроходимей. Ее забросали ловушками и хабаром для привлечения сталкеров и других экстремалов. И попер народ, и умерли многие. А еще больше стало мутантов и монстров. В скором времени власти, озаботившись этим, послали специальные бригады саперов, вооруженных современной техникой. Понадобилось три года, чтобы очистить Зону хотя бы до уровня предыдущих лет.

* * *

Во время шабаша ловушек Бараско, Березина и Костю Сабурова выкинуло из Зоны неведомой силой. Бараско списал это на действие «анцитаура» и был недалек от истины. Однако оказалось, что не все так просто. Должно быть, у «анцитаура» не было другого выхода, как закинуть их в заполярье. Наверное, этот путь был самый длинный, но зато и самый безопасный. Самый безопасный из всех безопасных путей.