Подружка невесты или... ветеринара вызывали? - Эйвери Блесс

Помня о сверхчувствительном восприятии эмоций собеседника местными жителями, перед тем как ответить, я посчитала до десяти сначала в одну сторону, потом в обратную. Нет, это я старалась не ради одного несносного типа, замершего в ожидании ответа за моей спиной, а ради динозаврика, который при появлении еще одного действующего лица начал заметно нервничать. А нервничающая рептилия весом в несколько тонн, с огромными когтями и зубами, все же внушает некоторые опасения за свою жизнь. И несмотря на то, что эта самая жизнь довольно непредсказуемая штука, часто приносящая не только радости, а еще и кучу проблем и неприятностей (особенно в последнее время), расставаться с ней мне абсолютно не хотелось. Именно поэтому я решила воздержаться оттого, чтобы здесь и сейчас закатить маленькую, или не очень, истерику с обвинениями и, не оборачиваясь, спокойно поздоровалась.

— И вам добрый день.

Вместо ответного доброжелательного пожелания, я услышала раздраженное:

— Не ерничайте.

Не удержавшись, я все же обернулась, чтобы оценивающе посмотреть на Кемдигина. Он что, действительно думает, я с ним здесь в хихоньки — хаханьки играю? Судя по обвинительному взгляду, направленному на меня — то да, так и есть. Поэтому, если я не хочу сорваться, мне лучше даже не смотреть на данного мужчину. В связи с чем, я вновь все свое внимание отдала рептилии, ехидно поинтересовавшись.

— Какими судьбами в нашей глуши?

Это был тонкий намек на все здесь происходящее. Не просто же так Берозай появился на берегу. Ведь Ийя и велоцирапторы должны были ему рассказать о произошедшем? Кемдигин же на помощь мне пришел? Или они не встретились и появление адикари на берегу чистая случайность? При мыслях о том, что с девушкой и двумя зелеными охламонами что-то случилось по дороге и они не добрались до дома, сердце болезненно сжалось от страха. В ту же секунду я почувствовала, как мои плечи сначала бережно обхватили двумя руками, уверенно прижав к теплой, твердой груди, после чего успокаивающе обняли в защитном жесте. Ничего навязчивого или сексуального в этом жесте не было. Примерно так же он меня обнимал во время того вечернего приема, когда пела Ания Дали. Не то чтобы по дружески, но на душе стало как-то спокойнее и теплее, что ли. Так мы и простояли секунд тридцать.

Растерявшись и не зная, как мне реагировать, я только широко открыла глаза, боясь пошевельнуться. Хотя нет, слово, бояться, в контексте того вихря эмоций, что во мне сейчас бушевал, было не самым подходящим. При этом не скажу, что мне было неприятно. У кого бы спросить, что это сейчас происходит?

Пока я думала, как мне поступить, у меня рядом с ухом прозвучал вопрос.

— Что вы делали так далеко от дома?

Паника от переживания за сестру Кемдигина в очередной раз перевернула все в моей душе. Резко развернувшись в объятиях, я вскинула голову, чтобы посмотреть мужчине в лицо, так как Берозай был намного выше меня, и с дрожью в голосе переспросила.

— А Ийя что, ничего вам не сказала? Она, вообще, добралась до дома? С ней все в порядке?

Мужчина, стоящий столь непозволительно близко ко мне, недовольно поджал губы.

— Да, сестра дома под присмотром врачей. Ей пришлось вколоть успокоительное и снотворное, поэтому поговорить нам не удалось.

— А как Грыш и Дорш? Один из велоцирапторов ранен. У меня не было возможности ни осмотреть его рану, ни помочь чем-то.

— Они тоже в безопасности и Доршу сейчас оказывают необходимую медицинскую помощь. Эти двое рассказали, как оказались на берегу, но они не знают, как здесь появились вы.

Отвечая, я предприняла нерешительную попытку отстраниться.

— Мы гуляли.

— Так далеко от дома?

И опять этот осуждающий взгляд. Да сколько же можно меня обвинять во всех грехах и проблемах, происходящих вокруг? Сейчас я завозилась более активно, уже недвусмысленно намекая на то, что меня надо отпустить. В мою поддержку рядом раздалось предупреждающее утробное рычание.

— Вообще-то, ваша сестра сказала, что здесь гулять безопасно. Она-то была уверена, что брат ни за что не подвергнет ее опасности быть съеденной хищниками.

Да, я воспользовалась давно известным правилом. Тем самым, которое говорило, что лучший метод защиты — это нападение. Я, правда, не понимаю, почему мне постоянно приходится то защищаться, то оправдываться.

Услышав мои обвинения, меня тут же отпустили. Мало того, Кемдигин еще и отступил на несколько шагов назад, резко потребовав.

— Успокойте своего зверя. Иначе, если это придется сделать мне, результат не понравиться ни вам, ни ему.

Обернувшись к не прекращающему утробно рычать спинозавру, я обхватила двумя руками его морду, ласково зашептав.

— Тише, тише, мой маленький, все хорошо, меня никто не обижает. Кемдигин хороший дядечка, — так и хотелось добавить, местами, но я решила не усугублять. Не хочу, чтобы из-за меня пострадало такое великолепное животное. То, что адикари может выполнить свое обещание, я не сомневалась ни на мгновение. По мере того как я шептала всякие мимишности, рептилия успокаивалась. Я даже не уверена, что больше на него действовало положительно — мои слова, или спокойствие и нежность, направленные на зверя. Я не могла на него злиться. Ведь даже если дикое животное делает что-то, что мы считаем неправильным, происходит это не от злости или ненависти. У их поступков всегда есть причина и она не абстрактная, а вполне себе реальная и обоснованная.

Когда я поняла, что динозавр успокоился, то тут же расслабилась и повернувшись к Берозаю, спокойно произнесла.

— И не стыдно вам угрожать ни в чем не повинному зверю? И, вообще, он не мой, а дикое и свободное животное, так что не помешало бы его доставить в его места обитания, так сказать, во избежание неприятностей.

— Ничего не выйдет и вы ошибаетесь в своих выводах.

Успокаивала я спинозавра, а успокоился Кемдигин. Вот только, как-то чересчур он стал спокоен, мне это не понравилось. Впрочем, как и услышанные мной слова. Все еще надеясь, что я не так поняла смысл сказанного, я решила уточнить, о чем это он сейчас говорит.

— Что значит, не выйдет, и в чем именно я ошибаюсь?

— А то и значит. Вы привязали к себе этого динозавра, и теперь он не сможет быть далеко от вас на длительный период времени. В лучшем случае, если вы исчезнете из его жизни, он тихо умрет от тоски, в худшем — перед тем как умереть, порвет пару десятков себе подобных и разорит несколько селений или гнезд. Выбирайте, какой вас вариант больше устраивает.

Опешив от услышанного, я переводила растерянный и ничего не понимающий взгляд с крокодила — переростка на довольную физиономию адикари. По мере того, как вглядывалась в мужчину, в мою душу закрадывалось сомнение, а не придумал ли он все это, чтобы я сама захотела остаться на Ниаре? Его же службы, наверняка, узнали о моем отношении к животным. Возможно, вообще, все что сегодня случилось на берегу, это спектакль, комедия и фарс для одного-единственного зрителя. Но после я вспомнила лицо Ийи и ее перепуганный взгляд. Нет, она не играла. Для нее все происходящее случилось на самом деле. При этом я не думаю, что Кемдигин, ради меня, заставил бы родную сестру пережить все это. Значит, он мог просто воспользоваться сложившейся ситуацией. Но опять же это не отменяло того факта, что спинозавр, несмотря на то, что собирался нами отобедать, передумал это делать и теперь слушается меня.