Глаз бури - Тэд Уильямс

— Он сделал все возможное, дядюшка. Ты должен гордиться им.

— Я и горжусь.

Некоторое время прошло в молчании, потом Джошуа заговорил:

— Я должен признаться, что теперь, когда Изорн здесь, мне легче будет просить тебя о том… о чем я вынужден просить. Изгримнур дернул себя за бороду.

— О чем это?

— Это одолжение, о котором я не молил бы, если бы… — Он помедлил. — Нет. Пойдем ко мне. Об этом деле надо говорить наедине. — Правой рукой Джошуа взял герцога под руку. Укрытое кожей обрубленное запястье безмолвным укором предупреждало любой отказ.

Изгримнур снова до боли вцепился в бороду. У него было предчувствие, что ему не понравится просьба принца.

— Во имя древа, давай захватим с собой кувшин вина, Джошуа. Я чертовски нуждаюсь в нем.

* * *

— Во имя любви к Узирису! Во имя красного молота Дрора! Кости святого Эльстана и святого Скенди! Ты безумен?! Почему это я должен покинуть Наглимунд? — Изгримнура трясло от гнева и изумления.

— Я бы не просил, если бы можно было сделать что-нибудь другое, Изгримнур, — принц говорил спокойно, но даже сквозь застилающую глаза пелену ярости герцог видел, как трудно ему дается этот разговор. — Я две ночи провел без сна, пытаясь что-нибудь придумать. У меня ничего не вышло. Кто-то должен отыскать принцессу Мириамель.

Изгримнур сделал долгий глоток. Вино потекло ему на бороду, но герцогу было наплевать на это.

— Почему?! — сказал он наконец и с грохотом поставил кувшин на стол. — И почему я, черт возьми все на свете? Почему я?

Принц был само терпение:

— Ее нужно найти, потому что ее присутствие жизненно необходимо. Кроме того, она моя единственная племянница. Что, если я умру, Изгримнур? Что, если мы отобьемся от Элиаса и прорвем осаду, но в последний момент в меня попадет стрела или я упаду со стены? Вокруг кого тогда сплотится народ — я имею в виду не только баронов и военачальников, но и простой народ, который тысячами собирается в стенах Наглимунда, ожидая защиты? Нелегко будет победить Элиаса, если я буду командовать армией — я, такой странный и нерешительный, как обо мне думают, — но вдруг я умру?

Изгримнур смотрел в пол:

— Есть еще Лут и Леобардис.

Джошуа покачал головой и жестко сказал:

— Король Лут ранен и, может быть, умирает. Леобардис — герцог Наббана, и многие помнят его как врага Эркинланда. Сам Санкеллан не забыл тех времен, когда Наббан правил всем и всеми. Даже ты, дядя, добрый и всеми уважаемый человек, не смог бы удержать вместе силы, направленные на удар по королю Элиасу. Он сын Престера Джона. Сам Джон растил его для трона из драконьих костей. Как бы гнусны ни были его деяния, выступить против него может только кто-то из семьи… и ты знаешь это.

Долгое молчание Изгримнура было ему ответом.

— Но почему я? — спросил он наконец.

— Потому что никто из тех, кого я еще могу послать, не сможет уговорить Мириамель вернуться. Деорнот? Он храбр и предан, как охотничий ястреб, но доставит принцессу в Наглимунд, только если посадит ее в мешок и крепко завяжет. Кроме меня, ты единственный можешь уговорить ее не оказывать сопротивления, а она должна вернуться по доброй воле, иначе вас обнаружат, и это будет несчастье. Скоро Элиас поймет, что ее нет здесь, и тогда он сожжет весь юг, чтобы найти принцессу.

Джошуа подошел к столу и рассеянно разворошил пачку пергаментов.

— Подумай, пожалуйста, Изгримнур. Забудь на минутку, что мы говорим о тебе. Кто еще повсюду бывал? У кого еще столько друзей в разных местах? И наконец, прости мою дерзость, но кто лучше тебя разбирается в путанице темных сторон жизни Наббана и Анзис Пелиппе?

Изгримнур кисло улыбнулся.

— Все равно это не имеет смысла, Джошуа. Как я могу оставить своих людей, когда Элиас уже выступает против нас? И каким образом все это может оставаться в секрете, когда меня все хорошо знают?

— Во-первых, вот почему мне кажется Божьим знаком возвращение Изорна. Айнскалдиру, мы оба с этим согласны, не хватает самообладания, чтобы командовать войсками. У Изорна его предостаточно. В любом случае, дядя, надо дать ему шанс отыграться. Падение Элвритсхолла сильно ударило по его молодому самолюбию.

— Раненое самолюбие — это как раз то, что делает из мальчика мужчину, — зарычал герцог. — Продолжай.

— Что до второго твоего возражения, то да, действительно тебя хорошо знают. Но за последние двадцать лет ты не так уж часто бывал на юге Эркинланда. И в любом случае ты будешь переодет.

— Переодет?! — Изгримнур яростно вцепился в бороду, а Джошуа подошел к двери и позвал. У герцога было тяжело на сердце. Перед грядущим сражением он испытывал страх, не столько за себя, сколько за своих людей, жену… Теперь здесь был и его сын, прибавив к общему грузу еще один камень тревоги. Но уехать, даже пускаясь навстречу такой же огромной опасности, как та, которую он оставляет позади… Это казалось невыносимым, как трусость, как предательство.

Но я присягал отцу Джошуа — моему дорогому старику Джону — и как я могу теперь отказать в просьбе его сыну? И к тому же в его аргументах слишком много проклятого смысла.

— Сюда, — сказал принц, отступая от двери, чтобы пропустить кого-то. Это был отец Стренгьярд. На его крутом розовом лице с черной глазной повязкой сияла застенчивая улыбка. Он держал в руках сверток черной ткани.

— Надеюсь, что это подойдет, — сказал он. — Это редко бывает впору, я не знаю почему, просто еще одно маленькое бремя, данное нам Господом. — Он растерянно замолчал, потом, казалось, снова поймал нить разговора. — Иглаф был очень любезен, одолжив ее. Она примерно вашего размера, может быть только чуть короче, чем нужно.

— Иглаф? — озадаченно спросил Изгримнур. — Кто такой Иглаф? Джошуа, что это за бессмыслица?!

— Брат Иглаф, конечно, — объяснил Стренгьярд.

— Твой костюм, Изгримнур, — поспешил добавить Джошуа. Архивариус вытряхнул из свертка полный комплект черного шерстяного монашеского облачения. — Ты благочестивый человек, дядя, — сказал принц. — Мне кажется, что этот костюм подойдет тебе. — Герцог готов был поклясться, что Джошуа прячет улыбку.

— Что? Одежда священника? — Изгримнур начинал понимать смысл происходящего, и нельзя сказать, что это ему нравилось.

— Как меньше всего выделяться из толпы в Наббане, где царствует Мать Церковь и священников всех типов вдвое больше, чем простых горожан? — Джошуа действительно улыбался.

Изгримнур был в ярости.

— Джошуа, я и раньше опасался за твой разум, но теперь я вижу, что ты полностью его лишился! Это самый бредовый план, о каком я когда-либо слышал! И кроме того, кто, когда и где видел эйдонитского священника с бородой?! — Он презрительно фыркнул.

Принц — бросив предостерегающий взляд на отца Стренгьярда, который положил одежду на стул и теперь осторожно пятился к двери, — подошел к столу и приподнял салфетку, под которой были… тазик с теплой водой и сверкающая, наточенная бритва.