Вторая эра машин - Эрик Бриньолфсон

Рис. 11.1. Производительность труда и занятость в частном секторе

Предыдущий абзац описывает наш Дар сухим языком экономики. Это невежливо и требует исправления – столь фундаментальное и прекрасное явление заслуживает лучшего языка. «Дар» – это не только более дешевые потребительские товары и калории. Как мы отметили в главе 7, это еще и больше вариантов выбора, больше разнообразия и общее повышение качества во многих областях нашей жизни. Дар означает, что операции теперь можно проводить без вскрытия грудной клетки. Дар означает и постоянный доступ к лучшим учителям в мире, совмещенный с персонализированными материалами для самооценки, которые позволяют учащимся понять, насколько хорошо они овладели материалом. Дар означает, что домохозяйства теперь могут тратить меньше денег на покупку продуктов, автомобилей, одежды и коммунальных услуг. Дар означает возможность возвращения слуха глухим, а со временем и зрения слепым. Дар означает, что наша работа будет все меньше связана со скучными и повторяющимися заданиями и будет все более творческой и интерактивной.

Все эти проявления прогресса основаны, по крайней мере частично, на цифровых технологиях. При совмещении с политическими и экономическими системами, которые предлагают человеку выбор, а не замыкают в жестких рамках, технологическое развитие превращается в потрясающе эффективный двигатель улучшения общества и повышения его благосостояния. Но с другой стороны, этот же двигатель стимулирует развитие неравенства, увеличивая различия между людьми в важных для нас областях – богатстве, доходе, стандартах жизни и возможностях процветания. Некоторые из этих тенденций (в особенности рост неравенства) заметны и в других странах. Мы хотели бы, чтобы прогресс цифровых технологий, фигурально выражаясь, поднимал все лодки, но на самом деле это не так.

Очевидно, что технологии – не единственная сила, приводящая к росту неравенства, но они явно играют огромную роль в этом процессе. Сегодняшние информационные технологии благоприятствуют более подготовленным работникам, дают владельцам капитала больше, чем владельцам труда, а также позволяют суперзвездам получать намного больше, чем всем остальным. Все эти тенденции увеличивают степень неравенства – между теми, у кого есть работа, и теми, у кого ее нет, между квалифицированными работниками и теми, кто менее развит в профессиональном плане, между суперзвездами и всеми нами. Из того, что мы слышали и узнали, становится ясно, что при прочих равных будущие технологии будут повышать степень неравенства в доходах и одновременно с этим увеличивать размеры Дара.

Тот факт, что технология постепенно приносит нам все больше благ и все больше неравенства, ставит перед нами важный вопрос: если благо так велико, стоит ли нам беспокоиться о неравенстве? Иными словами, можем ли мы считать рост неравенства не такой уж серьезной проблемой, если даже те, кто в самом низу общества, видят, что благодаря технологиям их жизнь улучшается?

Действительно, несмотря на рост неравенства в доходах и разброс других показателей, далеко не все убеждены в том, что это серьезная проблема. Некоторые наблюдатели высказывают мнение, которое мы назовем «аргументом сильного Дара» («strong bounty» argument): по сути дела, они говорят, что концентрироваться на неравенстве – неправильно и неуместно, поскольку Дар – это более важное явление, которое проявляется даже на самом дне распределения. Сторонники этой точки зрения признают, что самые квалифицированные работники отрываются от всех остальных – а суперзвезды вырвались вперед так далеко, что их уже почти не видно, – однако затем нам задают вопрос: «И что в этом особенного? Пока экономическая жизнь всех людей становится лучше, зачем беспокоиться о том, что кто-то из них получает намного больше остальных?» Как утверждает гарвардский экономист Грег Манкив, огромный доход, который получает «один процент», не является проблемой, если он действительно отражает вклад людей, создающих нечто ценное для всех остальных.[294]

Капиталистические экономические системы работают в определенной степени потому, что они обеспечивают сильные стимулы для инноваторов: если ваше предложение встречает отклик рынка, то вы пожинаете как минимум часть финансовых плодов, которые оно принесло. А если ваша идея завоевала по-настоящему большую популярность, награда может быть огромной. Когда система стимулов работает хорошо (и не обеспечивает гарантированной награды людям, ведущим слишком рискованную игру внутри финансовой системы), преимущества могут быть весьма обширными: инноваторы улучшают жизни множества людей, а покупки последних делают инноватора богаче. Выгоду извлекают все, хотя эта выгода не у всех одинакова.

Массу примеров этого феномена можно встретить в отрасли высоких технологий. Предприниматели создают гаджеты, веб-сайты, приложения и другие товары и услуги, которые мы ценим. Мы покупаем их и активно ими пользуемся, а предприниматели наслаждаются своим финансовым успехом. Эта закономерность не дисфункциональна, она полезна. Экономист Ларри Саммерс говорит:

Мы заинтересованы в развитии такой модели, в частности, из-за того, что, как мы видели в главе 6, технологический прогресс помогает даже самым бедным людям в мире. Тщательные исследования показывают, что такие инновации, как мобильный телефон, повышают доходы бедняков, улучшают их состояние здоровья и другие показатели благополучия. А поскольку закон Мура продолжает одновременно снижать издержки и расширять возможности этих устройств, связанные с ними преимущества будут накапливаться и дальше.

Если этот аргумент «сильного Дара» правилен, то нам действительно не о чем беспокоиться в дальнейшем развитии второй эры машин. Однако так ли это на самом деле? Хотелось бы, но нет. Как мы уже видели в главах 9 и 10, данные четко показывают, что положение многих людей в США и других странах со временем ухудшается не только относительно других, но и в абсолютном выражении. В Америке медианный доход работника в реальных долларах ниже, чем в 1999 году, и эта история во многом повторяется, когда мы начинаем изучать домохозяйства, а не отдельных работников, или показатели совокупного богатства вместо годового дохода. По мере ускорения технологической гонки заданный темп не в состоянии удерживать все больше людей.