Ярлинги поневоле - Михей Абевега

Видимо, это было всё же заметно со стороны. Потому как старик, откромсав ножом от прожаренной тушки увесистые куски мяса и скинув их на тарелки молодым людям, благодушно заявил:

— Давайте, ребятки, не стесняйтесь. Хрюн — чудо как хорош. Сам бы съел, да не влезет уже.

Принесли еще какие-то блюда. Нарезки копчёностей и сыров. Овощи, пироги.

Поковырявшись у себя в тарелке ножом и вилкой, Яра Слава отправила в рот маленький кусочек мяса и, издав довольное «М-м-м…», благосклонно кивнула в ожидании взиравшему на неё барону.

— Вот и славно! — радостно заявил тот и отсалютовал девушке своим бокалом. После чего несколько минут молодёжь, в полном молчании и под умилённым взглядом старого Фиткунса, усиленно поглощала всё, до чего только можно было дотянуться.

Шум в зале постепенно восстановился, все занялись своими делами, лишь изредка косясь в сторону трапезничающих Михо и Яры Славы. Когда стало очевидно, что «спасённые» наконец утолили голод, барон позволил себе задать новый вопрос:

— Маркиза, мы, конечно, доставим вас в Крынск, но есть ли где тебе там остановиться?

— Я думала поселиться в какой-нибудь гостинице, — девушка переглянулась с Лишеком. — Вообще, этим занимался мой камердинер, но теперь, видимо, займётся паж.

Михо собирался важно поддакнуть, но вмешался Перкус:

— У тебя вряд ли это получится, маркиза.

— От чего же?

— Мой сын прав, — покачал головой старый барон. — Сейчас все постоялые дворы забиты под завязку. Город переполнен приезжими. Все хотят поучаствовать в торжествах и, если получится, хоть одним глазком взглянуть на приехавшего императора Влатуса.

— А зачем он приехал? — удивился Михо. — Столица же империи так далеко. И что это за торжества такие? Мы о них и не слышали.

— Император наконец-то решил встретиться со своей сестрой. Это давняя история. Вы ведь издалека и, наверное, её не знаете? — Фиткунс вопросительно глянул на молодых людей, которые тут же активно замотали головами. — Всё началось с отца нашего Влатуса. Когда-то эти земли были вечным камнем раздора между империей и горным королевством Кавакас, что расположилось меж двух морей, чуть южнее. Кавакасу нужны были плодородные долины для посева и пастбища для скота. А империи нужен был доступ к судоходным рекам и, соответственно к двум южным морям, в которые те впадали. Реки текли с разных сторон и по чужим королевствам, минуя империю, а здесь обе делали большущие петли и сближались меньше, чем на четыре руки лиг. Вот и бодались два государства за это междуречье, пока империя окончательно его не захватила.

Барон развёл руками и, убедившись, что маркиза, потягивающая фруктовый взвар из бокала, внимательно и заинтересованно его слушает, продолжил:

— Хотя и потом стычки частенько бывали. Поэтому, когда пришла пора выдавать замуж юную принцессу, старшую сестру Влатуса, император решил отдать её за сына короля Кавакаса, а землю, сделав герцогством, подарить молодожёнам. Потом старый император помер, в стране началась смута, так как Влатус ещё совсем мальцом был. И герцог под шумок объявил о самостоятельности этих земель, выйдя из состава империи. А когда и его папаша вдруг скоропостижно скончался, вовсе объявил себя королём да присоединил междуречье к королевству Кавакас. Не утомил я вас рассказом?

— Нет, нет, — повела рукой Яра, — рассказывайте, барон. Мне интересно.

— Ну и хорошо. Так вот, Влатус-то наш, как окреп да трон под себя окончательно подобрал, смутьянов разогнав, заявил о нелегитимности выхода земель из состава империи и затребовал их, стало быть, обратно. Новый король Кавакаса, понятное дело, ни в какую. Сестрица Влатусу тоже петиции шлёт, мол землица моя, отцом подаренная и только мне с мужем моим принадлежит. Чуть было война не разразилась, да король кавакасский вдруг непонятно чем траванулся. Рожа у него язвами пошла, как у чумного какого, волосы повылазили, а потом он и вовсе помер, — барон сделал глоток вина, смочив горло. — Ага, а мы, жители межречья, хорошенько подумав, решили на поместном соборе, что хотим назад, в состав империи, о чем Влатусу нашему в подписном соборном листе всё и изложили. Так и стали снова частью империи. А молодой император в честь воссоединения заложил промеж двух рек город-крепость Крынск и соединил ров вокруг него с обеими этими реками длиннющими каналами, сделав Крынск торговой столицей межречья.

Барон перевёл дух и надолго приложился к своему бокалу.

— Хорошее вино хозяин подаёт, — откинувшись назад, заявил он, окончательно опорожнив посудину. — О чём я там говорил? А! А Мадрыся, сестрица Влатуса, которая теперь королева Кавакаса, долго на него серчала и всякие козни творила. То новые пошлины какие введёт, то санкции придумает. А теперь вдруг прислала императору письмо, что готова вроде примириться и подписать новый взаимовыгодный договор. Вот наш Влатус и приезжает. И торжества устраивает.

Фиткунс почесал нос, немного подумал и выдал:

— Народишко ради такого дела со всех концов съехался, говорят. Не протолкнуться. Не то, что апартаменты где достойные снять. Вот я и хочу тебе, маркиза, предложить, пожить пока гостьей в моём городском доме. Дом большой, да бываем мы в нём редко, наездами. Дел в баронстве всегда невпроворот. Но тут уж грех было не наведаться. Почту за честь, предоставить тебе кров и стол на время, пока ты не уладишь свои дела.

— Благодарю тебя, барон. С радостью приму твоё приглашение.

— Вот и отлично, — хлопнул в ладоши старик, — Только вот что…

Он повернулся к сыну, махнув рукой в сторону компании стражников:

— Перкус, дойди-ка ты до тана этих молодчиков. Им всё равно завтра в Крынск выдвигаться. Простимулируй тана парай-тройкой золотых, пусть отправляются сегодня вместе с нами. А то на маркизе столько каменьев драгоценных, что сильно соблазнительной добычей она для многих будет. Вон, пол зала на неё зыркают украдкой. А морды-то, у-у-у, бандитские у всех.

Баронет, всё это время так и просидевший, не отводя от Яры Славы восторженного взгляда, спорить с отцом не стал, мигом подхватился да направился к стражникам. А уже через четверть часа в сторону Крынска выдвинулась кавалькада из тарантона и двух рук почти дармовых вооружённых охранников.

Лес был густой и какой-то непроглядный. Шёл бы Ярик по нему один, непременно или заблудился бы напрочь, или глаза себе повыкалывал торчащими отовсюду ветками. Но он, ведя в поводу Тайсона, спокойно и уверенно шагал за гоблином, невесть как находившим дорогу в этом буйном растительном лабиринте. Шагал себе и шагал. Нудно и долго.

Одни зелёные деревья вот уже который час сменялись другими, и не было им конца. Единственная радость, думал парень, что это не какой-нибудь уральский еловый бурелом. Там, мало того, что всё лицо уже бы давно хвоей исколол, так еще б и перебираться через поваленные деревья задолбался.

Тут хоть идешь за этой маячащей перед тобой плешивой головой гоблина и в ус не дуешь. Только особо назойливо лезущие в лицо ветки периодически рукой отодвигаешь. Да разве что от скуки еще изнываешь. Ну и мысли всякие в голову лезут. И про мэтра с капитаном, и про умотавшую куда-то сестру с Лишеком, и про Агаю, оказавшуюся императорской шпионкой. В общем, безрадостные мысли и даже неприятные.