Время выбора - Влад Левицкий

Полутораручник впился в плечо убийцы. Тот жалобно взвыл, однако Тир не дал ему опомниться. В мгновение ока бывший фирийский тысячник выхватил короткий кинжал, оставляя в теле противника свой меч, и вонзил его в живот. Райер согнулся пополам, меч выпал из рук.

— Теперь ты понимаешь, что такое расставаться с жизнью, — каменным голосом сказал Тир. — Кальтор был не виноват в том, что оказался в неправильный час и в неправильное время. Но ты убил его. А за убийство невиновных рано или поздно приходится платить.

На губах эрийского предателя проступила кровавая пена; на лице застыла гримаса боли.

— Ты, наверное, думаешь, что я ничем не лучше тебя? — осведомился Тир. — Что я могу вот так спокойно стоять и наблюдать мучения другого? Ты ошибся, господин убийца. Я избавлю тебя от страданий.

Одним невероятным усилием Тир выдернул из раны противника клинок. Райер повалился на пол, конвульсивно дергая ногами. Фирийский меч взлетел, опускаясь на окутанную в черный плащ спину...

— Хух. Одним подонком меньше, — ни к кому не обращаясь, сказал Тир.

Загрохотал доспехами Сконди, поднимаясь после удара Райера.

— Я не ранен, — объявил гном, облокачиваясь на Тира. — Просто ударился головой и отключился.

— Надо посмотреть, как там барон и Рамалия. Барон выглядел неважно. Одна стрела застряла в

груди, другая же пробила живот насквозь.

— Плохи дела, — покачал головой гном. — Стрелы зазубрены. Вырывать такую из груди — значит, вырывать вместе с куском плоти. И проталкивать ее вперед нельзя — разорвем сердечную сумку и легкое окончательно.

— Думаю, барон не дотянет до вечера, — согласился Тир. — Он уже потерял достаточно крови. А волшебников среди его людей я не видел.

— Постой-ка, — воспрянул Сконди. — Ты ведь можешь колдовать. Я видел это своими глазами. Тогда под стенами Лиомора...

— Э-эх, — отмахнулся от гнома Тир. — Это было не мое колдовство. Кто-то более сильный помог нам — неведомо по каким причинам, но помог. После этого я не раз обращался к нему, но, увы, — никакого ответа. Я хочу помочь барону и Рамалии не меньше твоего, но не знаю как.

— А-а... ы-ы... Вы бы... трепались поменьше... и позвали бы кого-нибудь, — прохрипела Рамалия. Ей досталось меньше, однако и ее рана выглядела вполне серьезно — стрела, пробив доспехи, впилась в правое плечо.

— Я мигом, — бросился к лестнице гном. Однако уже никуда не надо было бежать. Из-за

лестничного поворота выскочили около десятка гвардейцев с Остерилом во главе.

— Что случилось?! — воскликнул граф, увидев распростершегося на полу барона и осторожно поднимающуюся Рамалию.

— На нас напали, — ответила воительница, шипя от боли. — Барон оказался прав. Это Валлиан... — Рамалия указала на неподвижное тело начальника городского ополчения. — Он предал нас.

— Все ясно, — отчеканил граф и тотчас заорал, обращаясь к неподвижно застывшим за его спиной гвардейцам: — Лекаря сюда! Живо! Не видите, барон ранен! И приведите Роланду... — закончил Остерил, склоняясь над телом старого друга.

Лекаря искали довольно долго. Где его носило — никто не знал, ведь на стенах столько раненых. Однако Роланду удалось отыскать быстро.

Дочь барона неслась, не разбирая дороги. Видно, кто-то уже сообщил ей печальную новость.

— Почему?!! — зарыдала Роланда, склоняясь к залитому кровью телу отца. — Отец! Ты... ты поправишься.

— Не причитай, — подал голос барон. — Недостойно... дочери барона Ильтиу...

— Что ты говоришь?! Отец! Я не вынесу...

— Вынесешь... Ты — наследница Ильтиу... А значит...

По телу прошла судорога, выгибая его, ломая кости, разрывая сосуды. Лицо барона вспыхнуло ярко-красным.

— Я благословляю... вас, — сорвалось с губ. И, дернувшись в последний раз, Миран обмяк. Глаза остекленели, изо рта потекла тонкая струйка крови.

Роланда бросилась отцу на грудь, заливая его бездыханное тело солено-горькими слезами. Она утратила его! Сначала мать, теперь отец... У нее не осталось никого, только...

Тир обнял ее за плечи. Слова сейчас не нужны. Просто быть рядом — вот и все, что ей так необходимо. Она утратила одну из последних ниточек в этой жизни. И что теперь делать дальше?

«Жить, — проскрипел в сознании тот самый голос, который напутствовал ее в туннелях туатов. — Это тяжело... Но другого выхода у тебя нет. Миран прожил долгую счастливую жизнь. И он будет рад, если твоя судьба будет лучше его собственной... Я буду следить за тобой и рассказывать ему о тебе...» «Ты позаботишься о нем?»

«Даю слово. Не волнуйся, у меня лучше, чем где-либо в другом месте. Спокойнее».

Слезы высыхали. Роланда поднялась с колен и упала на грудь своему возлюбленному, своему суженому, который никогда и ни за что не бросит ее. Она была уверена в этом. Роланда не знала, взаправду кто-то говорил с ней... или же ей просто этого хотелось?..

— Погасить огни, — просипел Остерил, опускаясь на колени перед телом погибшего друга.

И тьма окутала их, несмотря на то что солнца находились в самом зените, а окна-бойницы пропускали достаточно света, чтобы осветить неподвижное тело. Тьма окутала их, вырвав в последнее мгновение картину, на которой была изображена всего лишь бесконечная игра. Игра жизни и смерти...

А где-то между ними была всемогущая судьба. В которую так не верил Тир и в которую так хотелось поверить Роланде...

* * *

Рассвет занимался медленно. Нехотя, словно его кто-то подталкивал, а он изо всех сил упирался. Черные тучи заволокли почти все небо; только запад как будто еще сопротивлялся воздушным стражам.

Подходящий день для такого события...

Площадь перед ратушей была забита до отказа. Пришли все, или почти все, если считать расставленные на стенах караулы. Простые воины, их командиры, жители Лиомора, — словом, все, кто хотя бы слышал о нем... Посреди площади возвышался наскоро построенный деревянный помост — последняя пристань души и тела, как сказали бы слуги божьи. Но сейчас их не было — во всем городе не нашлось ни одного жреца, друида либо мазанника. Лишь солдаты и простые жители города-крепости... Барон, облаченный в парадные доспехи и широкую красную с зеленым мантию, умиротворенно возлежал на длинных измазанных смолой жердях, являвшихся одновременно и ложем, и перекрытием для довольно хлипкого помоста. На запечатанных устах застыла печальная улыбка, словно перед долгим расставанием, которому рано или поздно придет конец.

— ...Он погиб от рук гнусного предателя, но его дело продолжается! Барон Ильтиу благословил брак своей дочери Роланды и своего полководца Тира. А это значит: командиром полков становится Тир, как его преемник и наследник.

Тысячи пар глаз обратились к застывшему у помоста фирийцу. Они знали — этот не подведет, не бросит их на произвол. О нем уже ходили легенды: битва у Молчаливого леса, лиоморский прорыв, сражение у фирийских осадных орудий...