Сборник Забытой Фантастики №6 - Эдмонд Мур Гамильтон

это какой-то эффект света или цвета, на который я должен был обратить внимание? Я присмотрелся повнимательнее, но лампочки горели совершенно без изменений. Он что, сошел с ума? Не зная, что еще можно сделать, я сидел и терпеливо ждал.

Я сидел, наклонившись вперед, подперев подбородок рукой, а локти положив на колени. Движения Гранта у бесшумной машины стали монотонными и угнетающими. Грязные бетонные стены были невыразимо серыми. Мрачный интерьер лачуги навел меня на мысль о каком-то кладбище человеческих желаний. Даже бесполезные провода, разбросанные повсюду, производили мрачное впечатление. Я почувствовал себя таким одиноким и обескураженным, что почувствовал, как мышцы моего лица обвисли. Грант, неудачник, каким бы он ни был, казался мне каким-то оборванным и мрачным, когда он мрачно перебирал клавиши. Я смотрел, как тяжелый туман затягивает квадрат свинцового неба, видимый через окно, точно так же, как моя бесполезная душа дрейфовала по бесцветному и унылому миру. Единственным местом для меня был дом с моей мамой; моей мамой в белом фартуке и с солнечными волосами, которая пекла для меня имбирные оладьи. Но моя мать была мертва.

Грант прекратил свои манипуляции у клавиш и обернулся. Он долго и пристально смотрел на меня. Затем он повернулся и снова начал играть на этой тупой, бесполезной клавиатуре. Он пританцовывал на своем месте, как клоун, как пародия на Падеревского. Он скрючил пальцы в виде когтей и яростно ударил ими по клавишам, а затем провел ими по своим взъерошенным волосам. Его колени комично двигались вверх и вниз, когда он манипулировал какими-то педалями. Он выглядел так глупо, что я был вынужден улыбнуться. Затем я откинулся назад и рассмеялся. Я смеялся над ним, и над забавными маленькими зигзагообразными проводами на скамейке рядом со мной, похожими на шевелящиеся крысиные хвосты, и над комичными формами, которые принимали струйки дыма за дурацким маленьким окном. Спина Сергея, склонившегося над своей работой, была похожа на горб на спине какого-то забавного верблюда и это заставляло меня смеяться до упаду. Все это приключение на склоне горы с угольной шахтой внизу и сумасшедшим изобретателем, колотящим по органу, который не работал, было так невыразимо забавно, что я смеялся до хрипоты.

Грант снова сидел неподвижно, пристально глядя на меня. Когда мой смех стих, он снова повернулся к клавишам.

Он играл медленно, если это можно было назвать игрой, поскольку я ничего не слышал. Сумасшедший парень, пытающийся обмануть меня таким образом! Во мне росло нетерпение по отношению к нему. Неужели он думал, что я дурак? У меня было сильное желание высказать ему все, что я думаю о нем и его неудачном изобретении. Его медлительность раздражала. Я знал, что он делает это, чтобы подразнить меня. Мне захотелось толкнуть его, сбросить с сиденья и загнать в угол. Мои кулаки сжались, а бицепсы напряглись. Почему он привел меня в эту зарешеченную и запертую каменную камеру, полную ядов и опасных токов? И там был этот русский маньяк, готовый напасть на меня и убить, застав врасплох! Трус! Я посмотрел на него. Он выпрямился и уставился на меня, скривив губы, обнажая стиснутые зубы. Я кипел от ярости направленной на них обоих. Я должен убрать их обоих с моего пути, прежде чем смогу сбежать. Сначала Грант. Я встала и подкралась к нему, судорожно сжимая пальцы, чтобы схватить его за горло. Я хотел растерзать его, переломать ему кости.

Он резко обернулся и увидел меня. Его рука метнулась вперед и щелкнула выключателем. Свечение в лампочках погасло. Внезапная слабость прошла через меня, мои колени подогнулись, и я рухнул на пол. Теперь все было спокойно. Я снова был самим собой, задаваясь вопросом, что со мной только что происходило.

Постепенно до меня дошло, что игра Гранта, должно быть, имела какое-то отношение к этим бурям эмоций.

Я сел. Сергей сидел в кресле, бледный и сжимал скамейку.

– Этот последний эффект был глупостью с моей стороны, – заговорил Грант. – Ты мог бы избить меня до того, как я понял, что происходит. Я сам виноват.

Я встал, чувствуя себя намного лучше физически. Грант снова стал тем же добродушным, рассеянным ребенком-ученым. Сергей тоже отошел в почтительном молчании. Он совсем не выглядел свирепым, а только скромным и тихим, и очень похожим на джентльмена. Подумать только – концертный музыкант, а теперь на черной работе. А жена и две дочери убиты большевиками!

– У меня был небольшой шанс спастись, – Грант снова рассмеялся, пока я осматривался вокруг, не в силах подобрать слова. – А бедный старина Сергей был на пути к тому, чтобы убрать своих соседей-большевиков!

– Что это было? – наконец спросил я. – Что со мной происходило?

– Вы признаете, что это сильно повлияло на вас? – улыбнулся Грант.

– Я скажу, что так оно и было! Это чуть не свело меня с ума. Что это такое? Как это делается? Говори быстрее, или я тебя еще достану!

– Когда я объясню, – предупредил Грант, – вы будете разочарованы простотой объяснения.

– Я жду, чтобы это сделать.

– Вы хорошо знаете, – начал он, – что эмоции – это чисто физические состояния, вызванные деятельностью протоковых или эндокринных желез. Стимуляция надпочечников вызывает ярость, возбуждение щитовидной железы – страх и беспокойство, возбуждение половых желез – любовь и так далее. Возбудите железу, увеличьте количество ее секреции, и за этим последует эмоция. Путем смешения и сочетания можно создать бесконечную цепь эмоций. Это хорошо известно.

– Старые утверждения! – согласился я.

– Следующий шаг заключается в том, что работа клеток тела – это всего лишь вопрос обмена электрическими зарядами. Секреция, действие нервов, сокращение мышц, все, что вы делаете, это просто движение электронов туда-сюда.

– Пока в этом нет ничего нового или поразительного, – прокомментировал я.

– Остальное уже будет новинкой. Я подумал, что вместо того, чтобы ждать, пока обмен электронами в организме произойдет случайным импульсом и случайными комбинациями перцептивной стимуляции. Я бы сделал их для вас по своему желанию, выстреливая в вас электронами из своих вакуумных трубок. Количество, скорость и количественные показатели выброса отрицательных электронов и различных разновидностей положительных ионов определяют, прогревается ли ваша надпочечниковая область или гипофиз. Твое тело повинуется и ничего не может с собой поделать.

– Это просто, – признал я. – Но это жутко. Я, конечно, испытал настоящие эмоции.

– Это и были настоящие эмоции. И у меня тоже были настоящие эмоции, когда я увидел, что ты идешь – я испугался!

Я сел, чтобы обдумать эту поразительную новость. Он сидел там и играл на клавишах, и заставил меня чувствовать то, что я