Тайны ордена - Артем Каменистый

— Вообще-то да, но это легко объяснить. Я привык к Зеленому, к тому же он бывает полезным. Погань чувствует издали, это не раз выручало, разведку может проводить, быстро донесения передавать.

— Ты всегда хотел знать, как я вижу гавань и крепость. Гавань я видел в те недолгие минуты, когда Имя выносили на стену. Без воздуха и солнца птицы чахнут, так что почти каждый день ему давали немного того и другого. Мертвый он им не нужен. Но в основном я мог видеть только комнату без окон, где его держали. Видел его глазами. Ты сам тогда убедился, что я не обманываю. И теперь, зная это, хочешь всерьез сказать, что между стражем и птицей нет связи?

— Я такое не говорил. Я говорил, что человеком не может управлять птица. Я тоже это не говорил. Управлять не может, но может пытаться навязать свое мнение, подействовать, склонить чашу весов долгих раздумий к решению, которое попугай считает верным.

— Никогда не поверю, что они могут забираться в наши мысли.

— Ничего не могу сказать о мыслях, сужу лишь по делам. Странные поступки… Вспомни свои странные поступки.

— Ну… случалось.

— Например?

— Однажды мне стало плохо. Очень плохо. По вине черного сердца. Я думал, что умираю. И почему-то вместо того, чтобы лежать в своем замке, отправился в безлюдное место. Там было опасно, едва выжил, но получилось так, что излечился. И кое-какие ответы получил. Это было похоже на внутренний голос, меня будто толкала туда невидимая сила.

— Эта сила зеленого цвета. Попугаи давно сотрудничают с такими как мы с тобой, они знают наши сильные и слабые стороны, знают, когда и чем можно помочь. У них есть информация, которой нет ни у кого. Они помнят многое. Но они не разумны в том смысле, который мы вкладываем в понятие разума. То, что они пытаются от нас добиться, не всегда эффективно, а иногда и откровенно глупо. Мы этому сопротивляемся, а затем сами удивляемся противоречивости своих поступков: то замечаем сокровенное, невидимое другим, то проходим в двух шагах от того, что не заметить невозможно, но тем не менее не замечаем.

— Прости, но что-то не верится. Зеленый не сидит у меня на голове целыми днями, и вообще, я никогда не отличался последовательностью мыслей, так что изначальной причиной таких поступков является характер. Ну и последствия переноса могут сказываться, если ты понимаешь о чем я.

— То, что стражами являются исключительно гости этого мира, рано или поздно осознает каждый из нас. Я понял это очень давно. И птицы могут каким-то известным только им способом находить нас по этим самым последствиям переноса. А потом использовать нас. Сколько ты здесь пробыл?

— Приблизительно четыре местных года. А ты?

— Сорок девять. Приблизительно…

— Солидно… А выглядишь лет на тридцать пять. Ну максимум сорок.

— А до встречи с Именем как выглядел?

— Меньше шестидесяти не дашь.

— У тебя черное сердце, ты тоже не будешь стареть подобно обычным людям. Местным людям. Мне приходится чуть сложнее, чем тебе, но тоже долго протяну.

— Ты из какого вообще проекта? Страна какая? Вообще откуда?

— Те два человека, которых мы освободили… Я слышал, как ты с ними разговаривал. Мне не знакомы такие слова. Да и до этого я догадывался, что мы из разных мест.

— То есть как? Ты не с Земли?

— Я не знаю, что такое Земля.

— Планета. Моя планета. Так она называется на моем родном языке.

— Ну это я понял.

— Ты вообще человек?!

— Дан, ты не мог бы что-нибудь рассказать о своем мире. Даже не так: расскажи о том, как в твоем мире представляют устройство Вселенной. Я имею ввиду способ перемещения между линиями миров. Та дорога, которая привела нас с тобой сюда.

— Ну… Сразу оговорюсь: я не специалист. В смысле — не теоретик. Меня готовили, но в основном давали практические знания.

— Но что-то все-таки давали.

— Да. Грубая модель перехода такова: есть множество миров, располагающихся друг относительно друга подобно листам в пачке бумаги. Есть возможность перехода от одного листа к другому. И есть способ, с помощью которого это можно проделать. Вся проблема в том, что способ очень затратный, для переноса одной крошечной песчинки потребуется столько энергии, сколько всей моей цивилизации придется вырабатывать не одну сотню лет. Это с нынешними темпами производства.

— Сколько сторон вы открыли?

— В каком смысле?

— Ну сколько направлений по которым можно переходить к этим вашим соседним листам. Представь, что миры не листки, а, допустим, многогранники, или, допустим, кубики, плотно уложенные друг к дружке, гранью к грани. То есть из одного можно попасть сразу к нескольким соседним. Так как обстоят дела в твоем мире?

— Не совсем уверен, но, по-моему у нас известно лишь одно направление. О других мне ничего не рассказывали.

— Понятно…

— Что понятно?

— Что ваша теория далека от совершенства. Как, впрочем, и наша.

— А у вас сколько направлений?

— У нас на данный момент тетраэдрическая модель, по ней есть четыре стороны, именно столько мы можем использовать.

— Вы переносите тела или только сознание?

— У нас схожие проблемы с энергией, так что только сознание. Ну иногда пытались кое-какие мелочи, но это почти ничто.

— И ты тоже умер в своем мире?

— Гибернация. Теоретически я даже сейчас могу вернуться в свое тело.

— А я вот вряд ли.

— Мы в одинаковом положении, потому что мой теоретический шанс никогда не станет практикой. Зачем тебя прислали?

— Гм… Знаешь, это уже не моя тайна. Я и так разболтался перед представителем чужого мира.

— И ты всерьез думаешь, что моей цивилизации интересны ваши смешные тайны?! Да судя по одной теории мы оторвались от вас очень далеко, ваши представления о вселенной нам неинтересны.

— Но ты ведь интересуешься.

— Здесь любое знание может оказаться полезным. Я просто выживаю как могу, и пытаюсь помочь своему миру тоже как могу.

— Каким же образом ты ему помогаешь отсюда?

— Да ничем не помогаю… ничем.

— Зачем тогда говорил о помощи?

— Тут все сложно, очень сложно, тебе будет непросто понять.

— Я понятливый.

— Это тема очень долгого разговора.

— А я никуда не тороплюсь.

— Тетраэдрическая модель не описывает полную картину строения Вселенной. Есть еще одна тетраэдрическая модель, соседствующая с ней. И они ни в одной точке не пересекаются связями по четырем осям. Там все иначе.

— Ты хочешь сказать, что рядом с пачкой наших миров располагается еще одна?