Черный передел - Алла Бегунова

Маленький обоз, сопровождаемый четырьмя вооруженными всадниками, катил по окраинной улице. Она вела на север мимо самого древнего в городе дюрбе, или мавзолея, построенного в начале XV века неким Мухаммадом-Шах-беем для своей обожаемой матушки Бей-Юде-султана. За строением, имеющим вид куба со скошенными углами и крышей-куполом, виднелась ветряная мельница и мучной склад богатого караимского купца Аджи-аги Бобовича.

Мельница, стоявшая на взгорке, работала. Легкий ветерок поворачивал шесть ее крыльев. Толстый вал, на котором они находились, вращался со скрипом. Зубья, сделанные из твердого кизилового дерева, легко перетирали знаменитую крымскую пшеницу, называемую арнаутской или греческой. Ее красивые зерна, крупные, продолговатые и как бы прозрачные, превращались в муку светло-желтого цвета. Бобович с большой выгодой продавал ее в Италию, где «арнаутку» употребляли для производства макарон.

У мельницы дорога сужалась.

Здесь она круто, почти перпендикулярно поворачивала налево. Длинное складское здание, построенное напротив мельницы, закрывало собою весь вид за поворотом и делало это место весьма опасным для передвижения транспорта. Чтобы разъехаться, встречным повозкам требовалось держаться очень близко к обочинам.

Кучера греческого коммерсанта, понукаемые хозяином, которому хотелось покинуть Бахчисарай поскорее, сильно разогнали лошадей. Теперь они с трудом удерживали их. Арба, где сидел Микис, короткая и двухколесная, прошла поворот удачно. Но следующая за ней четырехколесная мажара, горой нагруженная штуками тканей, в поворот не вписалась и перегородила его поперек. В результате, она не смогла разминуться с большой повозкой, забитой мешками с мукой, внезапно выехавшей из ворот склада.

Оба транспортных средства сцепились ступицами задних колес. От этого мажара наклонилась набок. Груз ее резко сместился на одну сторону, угрожая опрокинуть повозку в кювет. Обоз Попандопулоса остановился. Его слуги, крича, выбежали на дорогу. Им навстречу, точно так же крича и размахивая кулаками, устремились из ворот склада работники Аджи-аги Бобовича. Пересыпая речь ругательствами, местные жители темпераментно обвиняли друг друга в случившемся и ничего не делали для изменения ситуации на дороге, сейчас полностью перекрытой.

Арба, проехавшая далеко вперед, снова вернулась к складу, и Попандопулос соскочил с нее на землю. Здесь его ожидал Эзра Мичри, старший приказчик и дальний родственник Бобовича. Он, как и все караимы, гораздо больше походил на мусульманина, чем на еврея. Среднего роста, поджарый, с короткой бородкой, в черно-каракулевой круглой крымской шапочке и длинном восточном кафтане, перепоясанном шелковым платком, он под мышкой держал амбарную книгу, в руке – карандаш, поскольку недавно отпускал товар заказчикам и считал мешки с мукой.

Мичри и Попандопулос давно были знакомы по совместным торговым операциям. Случайное столкновение повозок не являлось причиной для ссоры серьезных, деловых людей. Потому они обменялись приветствиями и в один голос выразили сожаление по поводу происшедшего. Караим объяснил греку, что лично наблюдал инцидент и, по его мнению, обе стороны в равной мере несут ответственность, но еще более – проклятое место на дороге, где вечно бывают аварии, и никто не имеет возможности предотвратить их.

Попандопулос охотно согласился с подобной версией.

Он велел слугам прекратить спор и расцепить повозки, для чего следовало сначала выпрячь из мажары лошадей, потом приподнять ее и протащить на руках вперед. По приказу Мичри работники Бобовича начали помогать им. Наблюдая за этими действиями, Эзра и Микис продолжили беседу, коснувшись и последних событий: высадки Бахадыр-Гирея в Крыму, бегства светлейшего хана и посла Веселитского из Кефы в Керчь под защиту русского гарнизона.

Старший приказчик внимательно осматривал обоз греческого коммерсанта. Ему стало ясно, что хитрый и осторожный Попандопулос по какой-то причине закрыл свое заведение в Бахчисарае и вывозит товар, наняв вооруженную охрану. Мичри желал бы узнать, отчего купец так поступает, но не решался прямо заговорить о щекотливом деле. Разве скажет ему правду Микис Попандопулос? Конечно, нет! Однако обоз идет на север, его охраняют какие-то нездешние люди в янычарских чалмах, и не пора ли в этом случае и ему закрыть хозяйский склад, ведь при любой заварушке в Бахчисарае мука мгновенно вырастет в цене…

Между тем дорога продолжала быть закрытой для проезда.

Со стороны центральной улицы к повороту приблизились три мажары. Одна – с пустыми корзинами, вторая – с дровами, третья – с татарским семейством численностью не менее десяти человек. Две женщины, закутанные в белые накидки «фериджи» с головы до пят, остались сидеть в повозке, но мужчины вышли из нее и приняли самое активное участие в разборке дорожного происшествия. За мажарами встала крестьянская арба, запряженная парой волов, за арбой – таратайка старьевщика с серым мулом.

Наконец, послышался громкий перестук подкованных копыт верховых лошадей. Семь всадников вылетели к повороту и чуть не врезались в толпу. Раздавая направо и налево удары плетьми, бешлеи в форменных темно-синих кафтанах кричали: «Дорогу! Дорогу!» Простолюдины бросились в разные стороны, но мажара Попандопулоса и повозка с мешками муки все еще торчали посередине.

Тут из-за широких спин охранников вперед выехал Казы-Гирей, одетый богато и красиво: высокая шапка, обвернутая цветной чалмой, шелковые кафтан и шаровары, на поясе – парчовый кушак, на ногах – красные сафьяновые сапоги с загнутыми вверх носами, на боку – драгоценная персидская сабля. Держался двоюродный брат хана величественно. С тех пор, как до него дошла весть о бегстве венценосного родственника из Кефы в Керчь, молодой татарин поверил в свой счастливый случай.

Казы-Гирей тотчас перебрался из комнатки, каторую занимал прежде во флигеле дворца, в кабинет правителя, реквизовал его забытый в шкафах гардероб, снял со стены оружие и приказал охране выехать вместе с ним на улицы города – для оценки сложившейся ситуации и рекогносцировки. До прибытия в столицу давно обещанного ему отряда кавказских наемников оставалось совсем немного, и резидент турецкой разведки на полуострове хотел точно спланировать план действий.

Авария на дороге возле мельницы ничего в этом плане не меняла. Однако в целях установления порядка Казы-Гирей поманил к себе греческого коммерсанта и старшего приказчика караимского купца. Низко кланяясь, они поспешили на зов. Двоюродный брат хана начал выговаривать обоим за учиненное ими на территории столицы безобразие.

– Это – необыкновенная удача, – сказал курской дворянке Мещерской, протягивая правую руку к суме, пристегнутой к передней луке седла. Там у него лежал пистолет.

– Что вы хотите сделать? – Аржанова старалась не поворачиваться к Казы-Гирею лицом.

– Застрелить его.

– А попадете?

– Обязательно. Я сейчас еще ближе к нему подъеду. В неразберихе никто не заметит.

– Но его охрана?

– Отобьемся. В общей сложности у нас – восемь пистолетных выстрелов. Лошади же – хорошо отдохнувшие. Не догонят… Только предупредите Чернозуба и Ермилова.