Русская комедия - Владислав Князев

Гм, гм. Если откровенно, то истинные колдыбанцы, то есть мы, и сами уже давно, много лет, из года в год собираются выяснить это. То есть умеют ли они, то есть мы, плавать? Но вот всё никак не соберутся.

Так или иначе, но сегодня сам Зевс, сама Афина и даже десять московских мудрецов-академиков не могли бы сказать, умеет ли плавать хоть один истинный колдыбанец, то есть хоть один из нас.

— Ну вот и приплыли, — злорадно комментировала Атлантида. — Дальше некуда. Полная комедия.

С этими словами она стала вытаскивать со дна своего баула пухлые почтовые конверты, запечатанные канцелярским образом.

— Любуйтесь! — приказала она, когда груда этих конвертов на столе выросла почти до потолка. Что же там, в этих пакетах? Какая такая атомная бомба?

Оказалось, что школа № 1 обладает гораздо более страшным оружием.

— Письма от руководства нашей школы вашему руководству, — уверенно разгадал тайну страшных конвертов Альбертик.

— На каждого из здесь присутствующих, — добавила Жанночка.

— Кляузы, — уточнил Альбертик.

— С требованием принять решительные меры, — добавила Жанночка.

— Вот так-то, безотцовщина! — злорадно подтвердила информацию своих догадливых учеников Указкина. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Теперь встретимся на общем школьном собрании с участием вашего руководства.

Ну что, читатель? Ты, конечно, и сам догадываешься, что нам не до смеха и не до хорошего уже сейчас. А до школьного собрания с участием нашего руководства лучше бы не дожить.

А все из-за этого брезентового монумента, который стоит посреди зала так величественно, словно его сейчас будут покрывать позолотой. Если б не он, давно уж отмаялись, в смысле выполнили бы свой отцовский долг в роли подручных школы. Подумаешь, экскурсия в зверинец. Ну послушали бы, как на нас рычит лев. Ну полюбовались бы, как показывают зад мартышки. Ну утерлись бы, если б начал плеваться верблюд. Конечно, от всего этого и сам немного звереешь. Зато школа номер два закрылась бы на ремонт от зависти.

Эх! В какой уж раз увлеклись! Нашлись, понимаешь ли, легендарные удальцы…

— Нашлись, понимаешь ли, легендарные удальцы! — услышали мы чей-то язвительный голос.

Нет, это не мы заговорили вслух от обиды и отчаяния. Это издевался над нами Атлас. Всё в том же виде, то есть в образе правой и одновременно левой руки директрисы Рогаткиной.

Правая-левая рука, в смысле Указкина, так разошлась, что отняла у монумента багор и грохнула им об пол. Потолок и стены «Утеса», правда, демонстративно не шелохнулись, но удар тем не менее был хорош. Даже колдыбанские мухи перестали жужжать, как испорченный пылесос местного производства. Который, к слову сказать, и в исправном состоянии запросто заглушает рев танков на Красной площади в разгар парада.

— Время легендарных удальцов прошло! — вскричала Указкина. — Их нет больше и не будет. И не надо!

Слышал, читатель? А чего же тогда не рыдаешь?

Наш супер-пупер, у которого с головой через раз не все в порядке, и то сообразил, что нам полный аут.

Сначала он, конечно, надулся. Как стратостат, собравшийся облететь вокруг Земли и обратно. Или даже как культурист на показательном выступлении в женском общежитии.

Атлантида, понятно, обомлела и без сопротивления уступила врио его багор. По крайней мере, без драки. Во всяком случае, без ушибов и переломов.

— На Самарской Луке легендарные удальцы были, есть и будут! — вскричал наш монумент.

Кричал он по-президентски, по-маршальски. Как теща на кухне. И даже хлеще. Как Фараонов, как Неумывакин, как Сократов и другие колдыбанские начальники на рабочих совещаниях.

— Как пить дать! — возопил он было, подняв багор как можно выше. Чтобы грохнуть им погромче, чем Атлас. Чтобы притихшие колдыбанские мухи вновь обнаглели и зажужжали, заглушая рев танков на Красной площади во время парадов…

— Как… — гаркнул супер и…

…осекся. Дошло до него, пузатого дебошира, что Атлас с небосводом — это вам не змеиная кодла и не дракон о девяти башках. Змей можно научить танцевать. Дракону можно снести все головы.

Но Атлас! Нет, конечно, сокрушить его для колдыбанских удальцов не проблема. Но ведь у него на загривке — небосвод. Способен ли этот удивительный небосвод вспорхнуть и воспарить до высоты наших удивительных, совершенно особых истин.

Выражаясь яснее: как тут дать пить?

«Как… — отозвались седые Жигули. — Да кто его знает, как? Может быть, и никак».

Вот так. А спасать эпоху все равно надо. Ну и, сами понимаете, надо спешить на выручку прапрадедовской барной стойке, которая стонет и изнемогает под тяжким игом уже наполненных стаканов.

«Волга-матушка! Услышь нас, родимая! — взмолились удальцы. — Только не надо, пожалуйста, нотаций, что мы, дескать, неразумные и бестолковые, замороченные и затюканные. И насчет „Волжской особой“, если можно, — без попреков. Оставим все это гомерам и гюго, а нам сейчас не до хорошего».

«Да что случилось-то, ребятушки мои? — всполошилась Волга. — Какая такая напасть? Отчего вас трясет, как ваших разбойных прадедов с похмелья?»

«Похмелья мы не боимся, — с достоинством отвечали ребятушки. — Что нам похмелье, если на сей раз уж точно нырнем и не выплывем. Полная гарантия. Потому как, оказывается, плавать мы, матушка, совсем не умеем».

«С чем вас и поздравляю, — явно осерчала Волга. — Теперь понятно, почему сегодня мои русалки с утра такие возбужденные. Теплый прием вам готовят. На самом дне».

«Спасибо за гостеприимство, матушка Волга, — благодарят приглашенные на дно, — да вот как втягивать малых чад в нашу особую игру? Как разыгрывать при них жуткую колдыбанскую трагедию? Детям до шестнадцати лет эротику и то смотреть запрещается. А тут у нас — совершенно особый, умопомрачающий даже взрослых, супертриллер».

«Это вы про свой балаган, что ли? — развеселилась Волга. — А пусть ваши недоросли разыграют его сами. Вот уж будет потеха! Ну?»

Ну, если Волга-матушка благословляет, была не была!

— Многоуважаемая школа номер один, — обратились мы к Указкиной. — Истинные колдыбанцы действительно не умели, не умеют и никогда не будут уметь плавать. Однако это обстоятельство никак не может отменить воспитательное мероприятие тире подвиг «Геройский заплыв». Оно состоится немедленно, буквально сию минуту.

— Но…

Нет, это не мы, это госпедаковская училка пытается поставить запятую историческому событию.

— Но вы же погибнете. Все как один! — воскликнула она. — Какой же смысл в таком подвиге? Что он воспитывает?

Вопрос на засыпку. Но флагманский столик уже сигналит в четыре глаза-бакена. Нет, не залу. На сей раз нашей юной смене.

Эй, любимые чада-исчадья! Истинные вы колдыбанцы или нет? Сможете загнуть градусов на двести влево? Или же на четыреста — вправо. Нет, погоди, ребятки! Пожалуй, не влево, не вправо, а вперед. Или не так? Или лучше — полный назад?