Ритуалист. Том 2  - Павел Корнев

Бившаяся в привратнике сила противоестественным образом искривляла пространство и время, закручивалась водоворотом, пыталась проникнуть внутрь и поработить волю. Это было не проявление запределья в чистом виде – то всегда представлялось мне серой бездной, заполоненной стенаниями грешников, тут же потустороннее проходило через горбуна, будто луч света через призму, и превращалось в совсем уж невообразимую мерзость, отравлявшую небесный эфир и невидимой паутиной пеленавшую нас по рукам и ногам.

Я оказался совершенно беспомощен перед столь яростным напором, и точно так же неподвижно замерла с матерчатым узелком в руках Марта. Любой простец или даже ритуалист вмиг подпал бы под власть поганого урода, но истинные маги слишком тесно связаны с небесным эфиром. Он переполняет их от рождения и до смерти, даже запределью не так-то просто превозмочь незримое сияние божественной стихии, а привратник был всего лишь человеком. Умелым чернокнижником, но не демоном и тем более на падшим ангелом, а всего лишь человеком. Сила его была вовсе не беспредельна.

У нас с Мартой имелись все шансы вырваться из липкой паутины зловредных чар, но, сколько я ни пытался воздействовать на них, ничего путного не выходило. Не получалось ни разорвать их, ни пересилить!

Ангелы небесные! Да я их не чувствовал вовсе! Будто меня не чарами обездвижили, а само пространство сгустилось до такой степени, что не пошевелить ни рукой, ни ногой.

Немыслимо плавным движением горбун шагнул из сундука, словно перетек из одной точки пространства в другую, в его длинной руке возник разделочный нож. Я захрипел и попытался сдвинуться с места, да только с тем же успехом мог попытаться пройти через кирпичную стену. Пусть в душу давным-давно и запустила свои отростки ненавистная ангельская печать, она ограждала от миазмов запределья мое эфирное, а не материальное тело. Я залип в сгустившемся воздухе, словно угодивший в сосновую смолу муравей.

– Тсс! – шикнул на меня привратник, приложив палец к губам. – Не надо все усложнять!

Слуга графини Меллен неожиданным образом раздался в плечах, и было совершенно непонятно, каким образом урод вообще сумел пробраться в мансарду через узкий дымоход.

Горбун словно угадал мои мысли, плоть под его одеждой потекла, добавляя роста и стройности.

– При необходимости я могу становиться тоньше или толще, длиннее или короче. Полностью или частично. Это умение приводит ее светлость в экстаз. Графиня без ума от… экспериментов.

Я наполнил легкие воздухом, медленно выдохнул и принялся вгонять себя в транс лихорадочными рывками, как неумелый плотник резкими ударами молотка вбивает в дерево гвоздь. Правая лопатка загорелась огнем; из спины – там, где была выжжена ангельская печать, – словно вырвали кусок плоти. А вот левой половины торса и ног я не чувствовал вовсе, меня будто разбил паралич. Разве что запястье жгли четки святого Мартина, но священная реликвия не могла превозмочь тлетворное влияние запределья, она лишь ограждала от его натиска вторую часть моего рассеченного эфирного тела.

Уродец расплылся в мерзкой улыбке.

– Недоумеваешь, что связало презренного пожирателя человеческой плоти с влиятельной аристократкой? Разве не очевидно? Стремление к власти и удовольствиям конечно же. Нам повезло друг с другом, о да…

Привратник полагал, будто полностью контролирует ситуацию, игра с беспомощными жертвами забавляла его и возбуждала. Но я не обольщался – в любой момент людоеду может наскучить эта забава, и он пустит в ход нож.

Быстрее! Быстрее! Быстрее! Я рвался через заполонившую комнату мерзость и никак прорваться через нее не мог. Погрузить себя в транс оказалось невероятно сложно.

– А благодарить за наше знакомство следует беднягу Вольфганга, – продолжая разглагольствовать, уродец подошел к столу и небрежным движением руки смахнул на пол лежавшие там вещи. – Вольфганг поймал меня во время облавы в Нистадде. – Раздалось довольное хихиканье. – Да нет! Конечно же это я поймал нашего птенчика. Собирался полакомиться его глазами, но мальчик пообещал свести меня с графиней Меллен. Ты ведь помнишь его невесту Фрею, магистр? Госпожа очень-очень зла на тебя из-за компаньонки. Они были настолько близки, насколько это вообще возможно. Да и Вольф был ей не безразличен, а его по твоей милости пришлось удавить. За тобой должок!

Людоед прекратил контролировать собственное тело, и то беспрестанно менялось; лишь лицом горбун, как и прежде, напоминал деревенского дурачка. Вот только манера говорить и правильное построение речи выдавали в привратнике человека образованного и неглупого. Да и его «магистр» прозвучало с нешуточной злобой и презрением. Вселенскую комиссию слуга графини не любил, а такое отношение к моим коллегам обычно складывается при личном общении.

– Я привил своим новым друзьям вкус к человеческой плоти, ведь она просто напитана силой. Не кривись так! Ты же далеко не такой ханжа, каким пытаешься казаться! – Урод вдруг прищурился. – Или тебя смущает мой вид? О, в подобном состоянии есть масса преимуществ, магистр! Но моим новым друзьям ничего подобного не грозило. Теперь-то я знаю, что, помимо силы, плоть несет и память прежнего тела. На своем опыте я убедился в этом, но ничуть не жалею. Кровь несравненно чище, но даже море крови не дало бы мне подобной власти!

Привратник резко прищелкнул пальцами свободной руки.

– Запределье приходит по первому моему зову! Как собачонка, оно всегда бежит следом, а напыщенные болваны вроде тебя ничего не замечают! – Людоед указал на меня ножом и покачал головой. – Но нет, ты не болван. Ты хитрая скользкая гадина. Волк в овечьей шкуре. Я знаю твой секрет, магистр! Мы с тобой очень похожи. Мы оба жаждем власти. Жаждем подчинить себе запределье! И у нас получается!

Горбун заблуждался и на мой счет, и, что важнее, касательно себя. Запределье не служит никому, оно не бежало за людоедом, но поселилось в нем и пронзило своими метастазами черную душу, а рано или поздно пожрет тело. Людоед сделался вратами, через которые в наш мир сочилось потустороннее, оно наделяло его невиданной силой и одновременно разъедало саму его суть.

– Не Фрея обращалась к запределью, а ты. Именно ты вызвал демона. Очень могущественного демона. И ты сумел его подчинить, заточить в нашей реальности. – Урод резко махнул ножом. – Не спорь! Я знаю, о чем говорю! Я обошел всю округу, принюхивался, прислушивался, изучал отголоски случившегося той ночью. Демон у тебя!

Я рвался в транс, словно пробирался через слишком узкую нору, оставлял на крючьях заполонившей мансарду мерзости обрывки души, но не останавливался и стремился к заветной цели. Мне во что бы то ни стало нужно было оценить сковавшие мое тело чары, увидеть их с помощью истинного зрения и найти способ нейтрализовать!

– И что с того? – прохрипел я, впервые сумев вымолвить хоть слово.

Сознание наконец продралось через тернии запределья и ухнуло в бездонный колодец транса. Истинное зрение замарало мансарду тошнотворно-серыми миазмами запределья и позволило разглядеть противоестественное искажение незримой стихии, сосредоточением которого была гротескная фигура нашего пленителя. Извращенный чужой волей и потусторонним воздействием эфир сплетался в жгуты, присасывался ко мне мерзкими щупальцами и пытался прорваться в душу, обжигал запредельным холодом и подтачивал силы. Поганая субстанция хоть и оставалась лишена материальности, стискивала и не давала пошевелиться, с трудом удавалось даже просто дышать, а о возможности пустить в ход магию не приходилось даже мечтать. Эфир был отравлен.