Любовница по ошибке - Мэгги Робинсон

— Надеюсь, ты хорошо устроилась, и все пришлось тебе по вкусу?

— Да, конечно. — Ей пока не на что было жаловаться, разве что на отвратительную погоду, но с этим Бэй ничего не мог поделать. — Миссис Келли, благодарю вас. Все выглядит восхитительно вкусно. Я сама разолью чай.

Миссис Келли присовокупила даже стеклянную вазу с малиной, хотя Шарлотта не собиралась использовать ее, как в прошлый раз. По правде говоря, она была совсем не голодна.

— Извини, что оставил тебя одну и исчез. У меня были кое-какие дела с Фразьером. — Бэй проглотил сандвич и схватил еще один, как будто они не завтракали и довольно существенно не подкреплялись в середине дня.

— Как поживает мистер Фразьер? Сварлив, как всегда?

Бэй усмехнулся:

— Думающему скучно после всех недавних приключений.

— Не могу сказать то же самое о себе. Я предпочитаю тихо-мирно жить в деревне. Кстати, твой дом очень красивый. — Она из вежливости откусила маленький кусочек булочки.

— Все это заслуга моей бабушки. А это была ее любимая комната. В ясный день вид отсюда потрясающий. — Он зачерпнул ложку ягод, положил себе на тарелку и озорно вскинул бровь. Шарлотта сделала вид, что ничего не заметила.

— Могу себе представить. Даже сейчас он довольно величественный.

Ветер хлестал по кустам, вспенивал воду.

— Я и сам люблю хорошую бурю. Может, именно поэтому ты мне и нравишься. — Он нахально подмигнул ей.

— Да будет тебе известно, до встречи с тобой я была крайне сдержанная. Ты здорово умеешь провоцировать.

Он прожевал и проглотил ложку ягод, уж слишком наслаждаясь этим процессом. Язык его высунулся и облизал губы. Он был ярко-розовым. Шарлотта представила, как этот язык пробует на вкус ее.

— Да, мне это говорили. Посиди у меня на коленях, Шарли. У меня возникло желание спровоцировать тебя прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

Шарлотта почувствовала, что вся краснеет. Пожалуй, надо сделать так, как он просит. Он ведь платит ей более чем достаточно. Она соскользнула со своего кресла к нему на колени. Его рука пробралась под юбки, под которыми не было ничего, поскольку он не упаковал не только чепцы, но и панталоны. Нет, ну злодей, как есть злодей!

— Ах!.. — счастливо вздохнул он, найдя ее бесстыдно доступной. Она откинулась назад, к нему на плечо, закрыла глаза. Не было ничего, кроме его рук и ее тела. Он крепко удерживал ее одной рукой, а другой делал несдержанной, свободной. Натянутой как струна — и в то же время расслабленной. Скоро она уже извивалась под его пальцами, желая большего.

Частью своего сознания она беспокоилась, не вернется ли миссис Келли за чайной тележкой, а другая часть трепетала под его умелыми ласками. Шарлотта балансировала на острие опасности и восторга. Бэй держал ее железной хваткой, словно боялся, что Шарли сбежит. Невозможно. Никакая сила не могла заставить ее отказаться от этой чувственной пытки. Все закончится слишком быстро, и она вернется в свой маленький домик, богатая и одинокая. Несчастная. Неприкаянная.

Шарлотта понимала, что счастье — это иллюзия, поэтому сосредоточилась на прикосновениях. Ей нужны прикосновения Бэя. Везде. Прямо сейчас. Она принялась целовать пахнущие малиной губы. Рот его присоединился к пальцам, чтобы смягчить ее тревоги и подарить блаженство. А когда Шарлотта подумала, что лучше уже просто быть не может, он подтолкнул ее с края скалы и поймал, чтобы она распалась на части в его руках.

Глаза ее были все еще закрыты, когда он сдвинул ее и завозился со своей ширинкой, удерживая реальность на расстоянии. Широкие ладони приподняли Шарлотту. Она ухватилась за ручки кресла, когда он опустил ее на себя, наполняя сзади. Она легко приняла его, ощущая каждый восхитительно пульсирующий дюйм внутри себя. Они оба затихли, дыхание Бэя резко вырывалось в агонии блаженства.

А потом Шарли завладела ситуацией. Оттолкнулась вверх, опираясь на ручки кресла, резко опустилась. Он погрузился в нее глубже, чем когда-либо, доставая до прежде запретных мест. Изысканнейшие ощущения омыли их обоих, как проливной дождь за окнами.

Соприкосновения. Примитивные, ничем несдерживаемые, неукротимые. Очищающие душу и подтверждающие, что ты воистину не один во вселенной.

Шарлотта чувствовала каждое покалывание медных волос на своей коже, каждый отпечаток кончиков пальцев, каждый судорожный вдох у себя на затылке.

Она едва не лишилась чувств от потрясающего великолепия всего этого, но хорошо, что не лишилась. Она не умеет красиво падать в обморок, хотя в этот раз Бэй, наверное, не дал бы ей упасть, удержал бы в своих руках. Они сейчас обнимали ее, помогая приподниматься и опускаться, повторяя ритм снова и снова, пока ей не стало казаться, что еще чуть-чуть, и она умрет от его прикосновений. Она присоединилась к нему в фейерверке ослепительных ощущений, таких же неистовых и бурных, как и волны, которые били о камни.

Его ладонь собственническим жестом легла ей на живот. Вся во власти сладкой истомы, Шарлотта прислонилась спиной к его тяжело вздымающейся груди. Губы его были у нее на шее, у ушка, нашептывая слова, смысла которых Шарлотта не понимала. Она вообще ничего не соображала. Бэй заставил ее совсем потерять голову. Они опять не предохранялись. Шарлотта играет в опасную игру, которую уже, вероятно, проиграла.

Но она не может сказать ему. Не скажет, что несколько недель назад — возможно, в ту самую первую ночь — они создали новую жизнь. Говорить еще слишком рано, но Шарлотта почти уверена.

Она не могла думать о ребенке как об ошибке, ибо жаждала материнства, даже если и отвергала своих немногочисленных поклонников, которые были у нее за эти годы. Разумеется, это означает, что ей придется продать домик и снова переехать в какую-нибудь другую часть страны, на этот раз как вдова, носящая ребенка своего покойного мужа. У нее большой опыт игры и притворства, хотя нет особого желания снова менять серые платья на черные.

У нее будет достаточно денег, и, видит Бог, в ней достаточно любви, чтобы вырастить ребенка. Она знает, что Бэй не оставит своего сына или дочь, но боязнь стать для него обузой, нахлебницей на следующие двадцать лет разрывала ей сердце. Ему нужно жениться на милой юной девушке и жить нормальной жизнью. А она не сможет стоять рядом и наблюдать за этим. Она должна исчезнуть.

Но быть может, она просто выдает желаемое за действительное?

Он провел пальцем по щеке, стирая слезинку, которую она не собиралась проливать.

— Прости, я был таким животным, Шарли. Это было слишком грубо?

— О нет. Это было бесподобно. — Она тихонько шмыгнула носом, а потом отпустила свой острый язычок. — Бесподобно, как всегда, хотя твоя голова раздуется до размеров воздушного шара, если я и дальше буду так расхваливать тебя.

Бэй усмехнулся:

— Мужчину перехвалить нельзя, любовь моя. Скажи что-нибудь еще.

— И не подумаю! — Она попыталась слезть с колен, но его руки держали ее как железные обручи, а плоть внутри ее дернулась с возрожденным интересом. — Отпусти же меня! Миссис Келли может вернуться в любой момент, — взмолилась Шарлотта.