Уилл Грейсон, Уилл Грейсон - Джон Майкл Грин

– Он был уникален.

Когда Тайни это говорит, я словам не доверяю, но потом он выдыхает через сжатые губы, щурит грустные глаза и смотрит вдаль, и тогда я верю.

– Мне, наверное, пора браться за дело? Спасибо за приглашение за кулисы.

Тайни встает и начинает кивать, иногда с ним такое бывает, и по этому повторяющемуся движению я понимаю, что он старается самого себя в чем-то убедить.

– Да, пойду продолжу бесить актеров и помощников своими тираническими указаниями.

– Тогда до завтра.

– И до всех последующих дней, – отвечает Тайни, слишком сильно хлопая меня по спине.

я начинаю задерживать дыхание. не так, когда проходишь мимо кладбища или типа такого. нет. хочу проверить, сколько продержусь до того, как потеряю сознание или умру. это удобное развлечение – можно практиковать где угодно. на уроке. за обедом. в туалете. в собственной комнате, в тишине и непокое.

хреново то, что неизбежно наступает момент, когда я все же делаю вдох. контролировать себя могу только до определенных пределов.

я уже не жду, что тайни отзовется. я его обидел, он меня возненавидел – все просто. он перестал слать мне эсэмэски, и я понимаю, что мне вообще никто не пишет. и в мессенджере тоже. всем вообще плевать.

теперь, когда я ему не нужен, я вижу, что вообще больше никому не нужен.

ну да, есть гидеон. он особо не писатель, но в школе всегда интересуется, как дела. и мне постоянно приходится переставать не дышать, чтобы ему ответить. иногда я даже говорю правду.

я: серьезно, так теперь до конца жизни? я, по-моему, на это не подписывался.

я понимаю, что звучит это как подростковый бред, – мне в сердце! вонзили иголки! и в глаза тоже! – но кажется, что от этого шаблона не уйти. у меня никогда не получится стать хорошим человеком. я всегда буду смесью крови и говна.

гидеон: ты главное дыши.

интересно, он что, знает?

притворяюсь я, что все отлично, только в присутствии мауры. я не хочу, чтобы она видела, как мне хреново. худший вариант: она растопчет осколки моего сердца. вариант еще хуже: она попытается склеить его заново. я понимаю вот что: теперь я оказался в таком же положении, в каком она была со мной. по ту сторону молчания. вы можете думать, что молчание умиротворяет. но нет, оно приносит боль. очень сильную боль.

дома мама пристально за мной наблюдает. и от этого мне только хуже, потому что теперь и ей приходится из-за меня страдать.

тем вечером… когда я испортил отношения с тайни…

…она спрятала подаренную им стеклянную миску. убрала, пока я спал. и самое дурацкое то, что, когда это заметил, я первым делом подумал, будто она испугалась, что я разобью миску. но потом понял: мама просто не хочет, чтобы я ее видел и расстраивался, она пытается меня защитить.

я спрашиваю гидеона в школе:

я: а почему говорят переживаю? не лучше ли недоживаю?

гидеон: я завтра же первым делом подам в суд на словари. мы мерриаму новую дырку в заднице прорвем и зашвырнем в нее вебстера.

я: какой ты кретин.

гидеон: это только если застанешь меня в хорошем настроении.

я не говорю гидеону, что испытываю рядом с ним чувство вины. а что, если угроза, которую ощущал тайни, реальна? если я ему изменял, сам того не зная?

я: можно ли изменить человеку, не заметив этого?

это я не у гидеона спрашиваю. а у мамы.

она со мной так осторожна все это время. буквально ходит на цыпочках вокруг моего настроения, делает вид, что все нормально. но, услышав этот вопрос, она просто-таки замирает.

мама: а почему ты спрашиваешь? ты что, изменил тайни?

черт, думаю я, не надо было этого спрашивать.

я: нет. не изменял. ты чего так психанула?

мама: ничего.

я: нет, почему? папа тебе изменил?

она качает головой.

я: ты ему?

мама вздыхает.

мама: нет. не в этом дело. просто… я не хочу, чтобы ты изменял. по крайней мере, людям. вещам иногда можно, а людям – никогда. потому что если начнешь, потом невозможно остановиться. окажется, что это очень просто.

я: мам?

мама: это все. почему ты об этом спросил?

я: да просто из любопытства.

я в последнее время очень любопытный. иногда, задержав дыхание и наблюдая за минутной стрелкой, я не только воображаю себя мертвым, но и думаю, что делает тайни. иногда я воображаю с ним другого уилла грейсона. по большей части на сцене. но что они поют, я никак разобрать не могу.

что совсем странно, я снова начал думать об айзеке. и о мауре. какой же бред, что эта ложь сделала меня счастливым.

тайни ни на какие сообщения в мессенджере не отвечает. а потом, за день до постановки, я пробую набрать имя другого уилла грейсона. и он оказывается в сети. я не жду, что он все поймет. да, зовут нас одинаково, но мы же не близнецы. если я обожгусь, он не испытает боли. но тем вечером в чикаго мне показалось, что кое-что он понимает. ну и да, я хочу убедиться, что у тайни все в порядке.

умолкнипожалуйста: привет.

умолкнипожалуйста: это уилл грейсон.

умолкнипожалуйста: другой.

УГрейсон7: ого. привет.

умолкнипожалуйста: это ничего? что я тебе написал.

УГрейсон7: ничего. а ты чего не спишь в 01:33:48?

умолкнипожалуйста: хочу проверить, будет ли в 01:33:49 хоть немного получше. а ты?

УГрейсон7: я только что через вебкамеру посмотрел, если не ошибаюсь, переделанную сцену из мюзикла с участием призрака оскара уайльда, живое исполнение из спальни.

УГрейсон7: автора-режиссера-звезды-и-так-далее-и-тому-подобное.

умолкнипожалуйста: и как?

умолкнипожалуйста: нет.

умолкнипожалуйста: в смысле как он?

УГрейсон7: честно?

умолкнипожалуйста: да.

УГрейсон7: я, кажется, впервые вижу, чтобы он так нервничал. и это не потому, что он автор-режиссер-звезда-и-так-далее-и-тому-подобное. а потому, что для него это очень важно. понимаешь? он всерьез думает, что сможет изменить мир.

умолкнипожалуйста: могу себе представить.

УГрейсон7: извини, поздно уже. к тому же я даже не знаю, стоит ли мне обсуждать с тобой тайни.

УГрейсон7: я только что пересмотрел законы международного сообщества уиллов грейсонов, там ничего об этом не сказано. так что перед нами в основном незнакомая область.

УГрейсон7: там обитают драконы.