Сбежавшая невеста - Морин Чайлд

— Моя мама? — прошептала Джули.

— Si, — твоя мама, — и добавил на английском, чтобы Мик понял: — смотри за своей женой, гринго, как мать за дочкой. Дон Виценте не из тех людей, которые отказываются от своего.

Заметив испуг в глазах Джули, Мик обернулся к говорившему и тихо сказал:

— Уезжайте, мистер, или, да простит меня БОГ, я разряжу эту винтовку. Могу поспорить, что апачи предпочтут гнаться за одним всадником, а не за двумя, — он улыбнулся и добавил, особенно, когда увидят, что скачет он гораздо медленнее. — Ты тоже сможешь воспользоваться своим шансом, но без седла и оружия.

Их глаза встретились, и снова Мик увидел в них чувство страха. Карлос ударил лошадь каблуками в бока и поскакал в сторону Вацио.

Мик подождал, пока стук копыт совсем стих, засунул пистолет за пояс и обнял Джули.

— Что он сказал о твоей матери?

— Ты понял?

— Только слово Madre, дорогая. Так что он говорил?

Сдерживая слезы, Джульетта все рассказала ему, включая и ту боль, которую Карлос обещал ей, что она почувствует в руках дона Виценте, и тот факт, что ее мать уже усвоила этот урок.

— Что он имел в виду? — прошептала она. — Что у моей матери было с доном Виценте?

— Я не думаю, дорогая, что этот жирный мерзавец обязательно говорил правду. Он совсем не показался мне честным.

— Si, вероятно.

Ей хотелось верить, что Карлос лгал. Это было видно по тому, как глубокая морщинка залегла между ее бровями. Проблема была в том, что они оба знали: у Карлоса не было причины лгать.

Мик погладил ее волосы и прижал ее лицо к своей груди. Он чувствовал, как она дрожала и не мог обвинять ее за это.. Джули достаточно хорошо была знакома с Карлосом и Энрике. И сейчас этот чертов дурак Карлос снова дал ей повод для страданий, как будто мало было того, что она уже пережила.

Черт! Следовало выстрелить в этого негодяя до того, как он открыл свой грязный рот. И черт с ними, с апачами, следовало уберечь ее от этого! Многое еще должно произойти, и оба они понимали это. И по какой-то причине все проблемы вращались вокруг ее бабки и дона Виценте. Инстинкт Мика подсказывал ему, что легкого решения не будет. Джули не будет в безопасности, пока все секреты не раскроются. И если это означает, что Мику придется перегрызть глотку этой проклятой старухе, чтобы вытащить из нее правду… значит, так он и сделает.

После всего этого ему просто не терпится дождаться встречи с доньей Анной. Когда-нибудь он докопается до сути. Или умрет, пытаясь добиться правды.

Руки Джули обхватили его за талию, она крепко прижалась к нему. Мик положил подбородок к ней на макушку и пытался придумать что-нибудь, чем успокоить ее. Но, дьявол, что тут скажешь? Он так мало понимает: ничего не знает о ее матери, а то, что знает об отце, вовсе не вызывает желания узнать о нем больше. Кроме того, все, что волнует его сейчас — это Джули.

Мик просто стоял и гладил ее по голове, пока не почувствовал, что она начала успокаиваться. Бог свидетель, он тоже стал успокаиваться, наполняясь решимостью. А ведь на какое-то мгновение он даже испугался, что никогда не сможет отнять ее у этого громилы. С совершенной ясностью Мик вспомнил те минуты, когда Карлос волок ее из лагеря. Он ничего не мог сделать, так как у этого толстого болвана было преимущество перед ним, пока его рука сжимала горло Джули.

Мику пришлось ждать, хотя это было нелегко. Он никогда не был терпеливым человеком; это было достоинство Шедрика, но не его. А сегодня ночью ему пришлось учиться терпению! Теперь, выслушав то, что Джули рассказала ему о доне Виценте и поняв, кто предназначался в мужья его жене, Мик хотел мчаться, не останавливаясь, всю дорогу до Техаса, и убить негодяя прежде, чем тот успеет причинить ей зло. Но не мог. Ему снова приходится ждать. Ему нужно действовать осторожно.

— Мик?

— Да?

— Мы можем отправиться сейчас? Я хочу побыстрее убраться отсюда как можно дальше.

— Конечно, дорогая. — Мик заглянул в ее полные слез глаза и выдавил из себя улыбку, хотя улыбаться совсем не хотелось. — Не думаю, что снова смогу заснуть сегодня ночью.

Она улыбнулась в ответ, но улыбка получилась такая жалкая, что, забыв об условиях аннулирования брака, Мик наклонился и нежно поцеловал ее. С первым ее прикосновением его душа снова ожила, и он понял, как был одинок с той ночи в Вацио.

В ту единственную, незабываемую ночь он позволил себе думать, что они принадлежат друг другу. Что они никогда не расстанутся. Но с рассветом пришло понимание невозможности того, что ночью казалось таким реальным.

Мик старался сохранять дистанцию между ними с той ночи; даже видя боль в ее глазах, избегал ее прикосновений, оставаясь непреклонным. Но это не принесло ничего хорошего. И теперь неважно, притрагивался он к ней или нет. Его кровь все еще кипит. Его плоть все еще томится. Желание не исчезло. Наверное, никогда не исчезнет.

Мик решительно выбросил все мысли из головы в стал просто наслаждаться тем, что держит ее в объятиях. Он не будет больше отказываться от нее!

Пусть это продлится недолго, но каждый оставшийся миг он будет с благодарностью принимать ее любовь, каждый ее поцелуй, каждое ее прикосновение — как дар божий.

Джули жадно и охотно ответила на его поцелуй. Она обвила его шею руками, прижалась к его губам и целовала его так, будто последний глоток воздуха на земле был в его легких.

Мик крепко обнимал ее, тихонько нашептывая, что все будет хорошо, что не оставит ее ни сейчас, ни когда она будет в безопасности. И все же, одна мысль не давала ему покоя. Он многое бы отдал, чтобы узнать, где находится сейчас Энрике.

Мисс Баттерворт вздохнула и положила книгу на колени. Все было бесполезно. Несмотря на прекрасный язык мистера Чарльза Диккенса и захватывающее повествование, она не могла сосредоточиться на «Повести о двух городах».

«Конечно, — подумала Пенелопа, криво усмехаясь, — это и неудивительно. Последние два дня я ни о чем не могла думать, кроме как о последнем разговоре с Патриком».

Она снова вспомнила его, зло расхаживающего по кабинету и объясняющего ей, что она «наделала»:

— Все в El Paso только и говорят о вас, черт возьми!

— В самом деле, Патрик? Нет никакой нужды обращать внимание на вульгарные профанации.

— Черт, Пенелопа! Я пытаюсь объяснить тебе, во что ты на этот раз влезла!

С безмятежным выражением на лице Пенелопа спросила:

— Ответь мне, ради Бога, что заставляет тебя так сходить с ума?

Даффи пересек кабинет и остановился перед ней не более чем в трех дюймах. Сжав пальцы в кулаки, он смотрел ей прямо в лицо, и раздражение ясно читалось в его взгляде.

— Если слушать городские сплетни, то получается, вы всего лишь обвинили донью Анну в убийстве.