Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - Александр Кучаев

– Перестань ныть, малахольная! – сдвигая брови, грубо ответил проводник. – Нашла время тары-бары разводить, – он кивнул на чёрный провал, в который уходила Мурлейка: – Это Чёртов лаз, о котором я говорил. А нам сюда.

Ефимыч ступил на наклонную глыбу, вероятно, являвшуюся отправной точкой восхождения, и повернулся к своим спутникам.

– Нам только этот крутояр одолеть, – вновь заговорил он, показывая на каменную стену, возвышавшуюся перед ними. – Метров пятьдесят, может, и того нет. А выше нормальный проход пойдёт – выломка такая откроется. Отсюда её не видать, но я только что там был. Выломка-то поположе будет – и подниматься легче по ней, и безопасней она. Короче, давайте за мной!

Проводник и его спутники один за другим начали взбираться по едва заметному узенькому стежку, обозначенному многолетними козьими копытцами. В этот момент послышался стук автоматной очереди, усиленный эхом, и выше по круче ударил град пуль.

На головы беглецов обрушилась осыпь мелких камней. Все трое на мгновение прильнули к стене, на которой они находились, затем почти одновременно соскользнули вниз и распластались на узкой галечной полосе.

Автомат заработал второй раз, к нему присоединились другие стволы, и выстрелы слились в один непрерывный грохот.

Огонь велся откуда-то с недалёкой дистанции. Пули пролетали, подобно рою озлобленных ос, и с глухими постукиваниями впивались в изножье горы.

Несколько из них задели мешок Гудимова; морпех явственно ощутил их жёсткие удары, и это заставило его ещё плотнее приникнуть к грунту.

Внезапно обстрел прекратился, смолкло эхо.

– Сюда, за мной! – раздался голос Ефимыча.

В то же мгновение проводник и Полина поднялись и ринулись в чёрный проём тоннеля, проделанный течением ручья. Послышался хруст гальки, плеск воды.

Гудимов уже начал сгруппировываться, чтобы последовать за ними, как чуть ли не прямо перед собой увидел человека, изготовившегося открыть автоматный огонь на поражение; нахмуренное лицо, уверенный взгляд говорили, что со столь близкого расстояния он не промахнётся.

Сейчас стрелок нажмёт на гашетку, и Ефимыч с Полиной будут убиты.

Машинально Гудимов вскинул винтовку и дважды нажал на спуск. Одна из пуль попала в цель; человека с автоматом словно подбросило в воздух, и он плашмя грянулся на камни.

В стане клещонковцев послышались крики проклятий, за которыми последовал новый шквал выстрелов.

Однако произошло это с некоторой задержкой, позволившей густой тьме Чёртова лаза поглотить пригнувшиеся фигурки двух беглецов.

Воспользовавшись тем, что внимание клещонковцев в основном сосредоточилось на его спутниках, исчезающих в потерне с ручьём, Гудимов напружинился, оторвался от гальки и одним махом бросил себя за валун, вросший в грунт в нескольких метрах от воды. Бандиты переключили весь огонь на него, но опять с опозданием – он был уже за болееменее надёжным укрытием, и просто так им его не взять.

Бывший морпех коснулся пальцами магазина винтовки. У него ещё три патрона – он знал точное их число. Боезапас, конечно, невелик, но если бить наверняка, он сможет некоторое время сдерживать натиск преследователей. Минут пять или десять. Может, и дольше. Как повезёт. А там видно будет.

По валуну снова яростно ударил град пуль. Гудимов прижался к галечному грунту и втянул голову в плечи. Ему вдруг вспомнился далёкий юг, засада, в которую попал их взвод морпехов, и то, как ему, обдуваемому пулевым ветром, пришлось лежать за стволом вечнозелёного дуба. В том бою они потеряли трёх бойцов, трёх ребят, проверенных в жестоких схватках с неукротимым, опытнейшим противником.

Нет, за валуном ему долго не продержаться. Скашивая глаза, Гудимов посмотрел по сторонам, выискивая более надёжное укрытие.

Справа только ручей со стремительным течением воды, за ним пологий подъём, метрах в сорока заканчивавшийся грудой камней. Слева тоже взволок, а в нём разлом, вполне пригодный для перемещения и смены позиций.

Морпеха беспокоил пологий косогор справа с обратным скатом, который неприятель мог незаметно использовать. На эту особенность рельефа он обратил внимание ещё при движении с Полиной и Ефимычем вдоль ручья. За этими камнями на взгорке его легко обойти и ударить с фланга. Достаточно будет одного точного выстрела, и…

Осторожно, короткими движениями он освободился от лямок рюкзака.

Вражеский огонь начал стихать, умолкло эхо. Всё, тишина, не считая журчания ручья. Медлить больше нельзя. Гудимов взлетел в воздух, совершая бросок в сторону спасительного разлома, но противник видимо ждал этого его действия и залпом ударил из всех стволов.

От боли, пронзившей тело, перехватило дыхание, словно обухом ударило в область правого виска.

На несколько секунд Гудимов потерял сознание.

Люди Шептухова оставили свои позиции и, держа оружие наготове, приблизились к окровавленному бойцу.

Сквозь туман полузабытья до Николая донеслись возбуждённые злые голоса, бессмысленная однообразная матерщина.

Его перевернули на спину. Он открыл глаза и увидел себя в окружении бандитов. Ближе всех, слегка склонившись над ним, стоял человек с хорошо заметным косым шрамом на лбу.

– Ну что, сука, попался! Давно я мечтал о такой встрече. И, видимо обращаясь к своим товарищам, прорычал:

– Эта падла столько наших братанов положила!

– Шляхта, ты нам рассказывал, – раздался ответный голос. – И сейчас он половину у нас перекалечил. Вон и Филина подранил.

– Привет, морячок! – сказал Шляхта и пошевелил Гудимова носком ботинка. – Как ты себя чувствуешь? Не очень хорошо, надеюсь? Но будет ещё лучше. Уж поверь – лёгкой скорой смертью ты не помрёшь.

На корпус и голову моряка обрушилось множество ударов прикладами и ногами.

Когда он вновь потерял сознание, его затащили в ручей и окунули с головой в воду раз и другой, чтобы привести в чувство.

Веки у Гудимова размежились, перед глазами потянулись зыбкие перемещающиеся человеческие фигуры и плохо различимые, словно уже наступила ночь, контуры противоположного берега.

Заметив, что пленный очнулся, бандиты выволокли его на галечную полосу. Одни из них возобновили побои, другие повернулись ко входу в тоннель и повторно открыли по нему шквальный автоматный огонь.

В этот момент небо ещё больше потемнело, поднялся ветер, послышался обвальный шум приближающейся воды, сверкнула молния, горы потряс оглушительный удар грома, и хлынул сильнейший ливень, способный, казалось, затопить всё и вся.

Прекратив стрельбу и оставив свою жертву, бандиты подняли раненого товарища и устремились вверх по одному из откосов, чтобы поскорее выбраться из падины и найти какое-нибудь убежище.

Со склонов побежали сплошные водные потоки. Мурлейка стала быстро вздуваться и обретать всё возрастающую силу. Прошла минута, другая, и вот уже на месте безобидного ручья образовалась грозная, ворочающая камни неукротимая река. Бурная клокочущая вода вышла из берегов, добралась до распростёртого тела моряка, подхватила его и понесла к страшному мрачному зеву в основании Паниного хребта.