Потому что я тебя люблю - Гийом Мюссо

Совершенно растерявшись, Марк ошалело уставился на сотни кресел, ставших, как по волшебству, пустыми.

Не было больше никого.

В одну секунду исчезли пассажиры, члены экипажа — все.

Врач пошел к центральной лестнице, его спутницы — за ним.

Пустые кресла. На полках ни одежды, ни сумок, ни книг, ни газет. Элисон открыла багажные отделения, намереваясь посмотреть, что там внутри: пусто, пусто, пусто…

— Лейла! — застонал Марк. — Лейла!

Но его крик отчаяния остался без ответа.

Элисон и Эви посмотрели друг на друга.

— Пилоты! — воскликнул Марк. — Что стало с пилотами?

Самолет спокойно, без помех, продолжал снижение к аэропорту Нью-Йорка, но управлял ли им кто-нибудь?!

Врач в сопровождении Элисон и Эви бегом поднялся по лестнице, ведущей к верхней палубе. В первом и бизнес-классе тоже никого не было. Марк смело проник в зону обслуживания. Этот зал, строго предназначенный для персонала, открывал доступ в кабину пилотов, расположенную между этажами. Входная дверь в кабину пилота была не заперта. Марк толкнул ее.

В передней части огромной кабины пилота восемь контрольных экранов обрамляли вертикальные ручки, напоминавшие большие джойстики. Но места пилота и его помощника были пусты.

Элисон и Эви тоже вошли в кабину. Задыхаясь от ужаса, все трое подошли к стеклянной поверхности. Самолет летел низко. Он только что вышел из облаков и приближался к Манхэттену. День угасал, и все же, несмотря на безнадежность положения, панорама, развернувшаяся перед глазами последних пассажиров рейса 714, заставила их замереть от восторга. Уходящий свет солнца окрасил небо во все оттенки меди, очертив верхние линии небоскребов. Известный на весь мир символ Манхэттена четко выделялся на красновато-коричневом с золотистым отливом фоне неба.

Но самым потрясающим в этом пейзаже было то, что они собственными глазами увидели две башни Всемирного торгового центра, уходящие высоко в небо.

Как тогда…

Тогда, когда Марк не потерял дочь.

Тогда, когда Элисон не погубила Лейлу.

Тогда, когда Эви не потеряла мать.

Это было так странно — вернуться назад и вновь увидеть «старый» Нью-Йорк.

Управляемый невидимой силой самолет замедлил скорость. С легкостью планера он коснулся башен-близнецов, и его белый фюзеляж отразился в серебристых стеклах…

Марк, Элисон и Эви подошли друг к другу.

Их руки, пальцы и плечи соприкоснулись. Они боялись, им не хотелось проходить через это испытание в одиночку.

Что же случилось?!

Каждый пытался найти рациональное объяснение. Сон? Галлюцинации от большого количества кокаина или алкоголя? Нет. Это странное путешествие вернуло всех троих к их самым сокровенным переживаниям. Они предстали пред своими бесами, вновь мысленно пережив самые важные моменты своего существования, оглянулись, чтобы навести порядок в своей жизни и приготовиться к… смерти.

Смерть…

Неужели она и была истинным предназначением этого путешествия?

Этот рейс — своего рода чистилище?

Проход по освещенному туннелю — это то, что рассказывают пережившие клиническую смерть?..

Над Ист-Ривер самолет начал совершать полукруг, возвращаясь к югу острова. Теперь он летел совсем низко, в нескольких десятках метров от земли и воды. Город казался пустынным и неподвижным. Тяжелый лайнер оставил позади Бэттери-парк, пролетел над Нью-йоркской бухтой до острова Эллис[115]и статуи Свободы.

За несколько секунд до падения Элисон схватила Марка за руку и прошептала ему:

— Я сожалею.

Врач покачал головой. В его затуманенном взгляде сострадание одержало верх над ненавистью.

Его последним жестом было повернуться к Эви. Он прочитал в ее глазах панику, взял девушку за руку и успокоил:

— Не бойся.

Самолет с силой врезался в водную поверхность.

Краткий вскрик.

Потом голубизна.

Потом чернота.

А потом?

А потом…

Чтобы найти счастье, нужно не побояться пережить несчастье. Если вы хотите быть счастливым, не нужно стараться во что бы то ни стало избегать несчастья. Лучше искать, как и благодаря кому можно его преодолеть.

Борис Цирюльник[116]

Сегодня

Клиника Моцарта

19 часов

Три тела.

Марк

Элисон

Эви

Три тела — рядом в зале больницы.

Три тела. Каждое из них — в отдельной звукоизолированной камере в форме кокона.

На голове у каждого — шлем с электродами, подключенными к компьютеру.

За пультом управления Коннор и Николь с тревогой ждут, когда пациенты выйдут из состояния гипноза, в котором они пребывают уже несколько часов.

Никогда не было этого самолета.

Никогда не было рейса 714.

Не было никакой катастрофы.

Встреча Марка, Эви и Элисон в самолете — не что иное, как сеанс коллективной психотерапии на основе гипноза, нечто вроде лечебной ролевой игры, придуманной Коннором, чтобы спасти этих людей, которые в ту знаменательную рождественскую ночь пришли к нему за помощью.

Коннор и Николь не хотели рассказывать Марку о смерти Лейлы. Он был настолько обессилен и психически подавлен, что правда могла довести его до самоубийства или безумия. Чтобы сообщить Марку эту ужасную новость, Коннор и придумал спектакль, который должен был заставить Эви отказаться от своей мести, а Элисон — признать свою вину в убийстве Лейлы.

Николь смотрела на мужа с беспокойством. Несколько минут назад, казалось, он спокойно спал, но теперь его тело начали пронизывать мелкие движения, знаменующие освобождение от гипнотического транса. Почти одновременно Эви пошевелила головой, а Элисон вытянула руку…

Понимая, что выход из комы близится, Коннор осмотрел экраны компьютера, расположенные перед ним в виде круглой арки. Больница была оснащена самыми передовыми технологиями в области управления информационными ресурсами, что позволяло невропатологу следить в реальном времени за активностью мозга пациентов. В ходе всего эксперимента он наблюдал за мониторами. Во время гипнотического сеанса церебральная активность обычно бывает очень интенсивной за счет ослабления механизмов торможения, что благоприятствует возникновению мысленных образов и создает повышенную чувствительность к эмоциям.