Отель - Артур Хейли

Он протянул руку, старик схватил ее и радостно потряс.

— Как поживаете, Джим, мой мальчик? Нет, нет, можете не отвечать! Я и сам вижу, что у вас все в порядке. Ясно, что преуспеваете. Практика у вас, должно быть, хорошая.

— Да, спасибо. — Доктор Николас улыбнулся. — Правда, работа в университете все еще отнимает много времени.

— Да разве я этого не знаю! Разве не знаю! Я всю жизнь учу таких, как вы, а потом вы разлетаетесь в разные стороны и обзаводитесь богатой клиентурой. — Негр широко улыбнулся, и доктор Ингрэм продолжал: — Впрочем, у вас и с наукой и с практикой дело обстоит как будто неплохо: репутация у вас отличная. Эта ваша статья о злокачественных опухолях полости рта вызвала немало дискуссий, и мы с нетерпением ждем вашего сообщения по этому вопросу. Кстати, я буду иметь удовольствие представить вас конгрессу. Меня ведь избрали в этом году президентом!

— Да, я слышал. Думаю, они не ошиблись в выборе.

Помощник управляющего, слышавший все это, медленно поднялся из-за стола. Глаза его растерянно перебегали с одного на другого.

Маленький седовласый старичок доктор Ингрэм рассмеялся. И весело потрепал коллегу по плечу.

— Скажите мне номер вашей комнаты, Джим. Через некоторое время мы соберемся небольшой компанией выпить. Мне бы хотелось, чтоб и вы присоединились к нам.

— К сожалению, — сказал доктор Николас, — мне сейчас сообщили, что не могут предоставить здесь номер. Видимо, из-за цвета моей кожи.

Наступила неловкая пауза — президент ассоциации стоматологов стал пунцовым. На щеках его заходили желваки.

— Я сам займусь этим делом, Джим, — сказал он. — Обещаю вам, что они извинятся и предоставят вам номер. В противном случае, заверяю вас, все стоматологи немедленно покинут этот отель.

Тем временем помощник управляющего уже успел кивком головы подозвать к себе посыльного. И сейчас шептал ему:

— Позови мистера Макдермотта — живо!

Для Питера Макдермотта этот день начался с одной, казалось бы, незначительной организационной проблемы. В его утренней почте была записка от портье, напоминавшего, что завтра в «Сент-Грегори» прибывают мистер и миссис Джастин Кьюбек из Таскалусы. Дело в том, что, бронируя себе номер, миссис Кьюбек поставила в известность администрацию о росте своего мужа: два метра пятнадцать сантиметров.

Пробежав глазами это сообщение у себя в кабинете, Питер подумал: хорошо, если бы все проблемы в отеле были так просты.

— Позвоните в столярную мастерскую, — велел он своей секретарше Флоре Йетс. — Наверно, у них еще сохранилась кровать и матрасы, которые мы давали генералу де Голлю. Если нет, пусть что-нибудь придумают. Завтра велите пораньше выделить Кьюбекам номер и поставить туда кровать до их приезда. Передайте также кастелянше, что понадобятся соответствующие простыни и одеяла.

Флора сидела у другого конца стола и сосредоточенно записывала, как обычно, не переспрашивая и не задавая вопросов. Питер знал, что все его указания будут в точности переданы, а завтра без всяких напоминаний с его стороны Флора проверит, как их выполнили.

Флора перешла к нему по наследству, когда он поступил в «Сент-Грегори», и с тех пор он имел возможность убедиться, что это идеальная секретарша — знающая, заслуживающая доверия; ей было около сорока, она была всем довольна, в том числе и своей семейной жизнью, и уныла, как цементная стена. С Флорой, по мнению Питера, легко было работать еще и потому, что к ней можно было прекрасно относиться, — а так оно и было, — и при этом не заводить романа. Вот если бы Кристина работала у него, а не у Уоррена Трента, размышлял Питер, все обстояло бы иначе.

После того как он столь неожиданно покинул квартиру Кристины прошлой ночью, он почти все время думал о молодой женщине. Даже во сне он видел ее. Ему снилось, что они мирно плывут на какой-то лодке по зеленой реке под аккомпанемент бравурной музыки, где, как ему помнилось, особенно выделялись переливы арфы. Он рассказал об этом Кристине сегодня утром по телефону, и она спросила: «А мы плыли вверх или вниз по течению? Это важно». Но он не мог вспомнить — помнит лишь, что ему это нравилось, и надеется (сообщил он Кристине), что, когда заснет сегодня, увидит сон с того места, где он прервался накануне.

Однако прежде — в течение вечера — они должны снова встретиться. А вот где и когда, — об этом они условятся позже.

«По крайней мере, у меня будет повод позвонить вам», — сказал Питер.

«А без повода нельзя? — парировала Кристина. — К тому же, я собираюсь утром отыскать один листочек, не имеющий особого значения, который, вдруг оказалось, необходимо передать лично вам». Она произнесла это счастливым голосом, с легкой запинкой, словно в ней все еще жило это радостное волнение, которое они пережили накануне.

Будем надеяться, что Кристина скоро придет, подумал Питер, и снова занялся утренней почтой и делами с Флорой.

Почта, как всегда, была самая разная; было в ней и несколько запросов о размещении участников съездов, чем он и занялся в первую очередь. Как обычно, Питер принял свою излюбленную позу — положил ноги на высокую корзину для мусора, откинулся в своем мягком вращающемся кресле, так что тело его приняло почти горизонтальное положение, — и стал диктовать. Он обнаружил, что так легче думается, и со временем настолько отработал угол наклона, что научился откидывать кресло до предела, — еще чуть-чуть, и оно опрокинется. В перерывах между диктовкой Флора по обыкновению выжидающе смотрела на него. Сидела и молча смотрела.

Было в его почте очередное письмо — и Питер тут же продиктовал на него ответ — от жителя Нового Орлеана, жена которого пять недель тому назад присутствовала на торжественном свадебном ужине, устроенном в отеле ее знакомыми. Во время ужина она положила норковый жакет на рояль, где лежали вещи, и одежда других гостей. Когда она стала надевать жакет, в нем оказалась большая дыра, прожженная сигаретой, — выяснилось, что починка будет стоить сто долларов. Муж пытался получить эти деньги с отеля и в последнем письме грозил передать дело в суд.

Питер ответил вежливо, но категорично. Он еще раз объяснил, что в отеле есть гардеробы, которыми жена автора письма не пожелала воспользоваться. Если бы она ими воспользовалась, отель рассмотрел бы его жалобу. В данной же ситуации «Сент-Грегори» ответственности не несет.

Письмо это, как подозревал Питер, скорее всего — просто попытка выудить у отеля деньги, хотя из этого, конечно, можно сделать судебное дело — подобных идиотских дел было немало. Обычно суды отклоняют претензии к отелям, требующие денежного возмещения, но досадно тратить впустую время и силы на никому не нужные выяснения. Порою кажется, думал Питер, что публика рассматривает отель как дойную корову или рог изобилия, откуда можно беззастенчиво черпать деньги.

Он выбрал еще одно письмо для ответа, как вдруг из секретарской послышался легкий стук в дверь. Питер поднял взгляд, ожидая увидеть Кристину.

— Это я, — сказала Марша Прейскотт. — Там никого нет, поэтому я… — Она увидела Питера. — О господи! Вы же сейчас упадете!