Львиное сердце - Елена Первушина

— Знаю, — сказал он. — Видел.

Никита изумился:

— Как так?

Роте скривил губы.

— А ты разве не знаешь, что мне сверху видно все? Не Славу с Олегом я видел, конечно, а других таких же… Много вчера парней полегло — и наших, и из «Свободы». Новые мутанты в Зоне появились, вроде огромной обезьяны. С ходу головы отрывают, хребты ломают. Ты же говорил с этим… который называет себя Стрелком. Так скажи нам, что творится, Никита? Откуда пришла напасть?

Никита потупился.

— Ну разговором это трудно назвать вообще-то. Он в основном приказы отдавал. Велел вам позвонить. Потом звал с собой. Вроде как он Зону собирается зачистить.

— Ясно. Ну спасибо ему, что предупредил. Ничего, утрется. Мы и не таких обламывали… — Роте переключился на Артура с Алиной. — А вы, молодые люди, как сюда попали?

— Мы с вами виделись полгода назад, генерал, — ответила Алина. — Я была в экспедиции Серебрякова. Но вспомнить меня вам будет трудно — мы почти не разговаривали, меня только мельком представили.

— А я был с Виктором Свинцовым, — добавил Артур. — В его команде. Меня вам вообще не представляли…

— Ну вот… — продолжила Алина, — а два дня назад мы приехали в Толстый Лес по поручению профессора Серебрякова. До него дошли слухи, что у одного из торговцев в продаже появился «Светляк». Это оказалась деза. Мы уже хотели возвращаться, но тут началась неразбериха с карантином. А потом к нам привязался какой-то маньяк и чуть не прирезал прямо на вокзале. Пришлось от него сбегать. Я решила пробиваться к вам — вы мне еще тогда, полгода назад, показались самым надежным человеком в Зоне.

— Польщен.

Роте не улыбнулся — наверное, не поверил в искренность Алины, сочтя ее слова грубой лестью.

— Мы прошли через периметр у Западного кордона, обошли Янтарь с юга, переночевали в Мастерских и сегодня утром пришли на Базу, где и встретили Никиту. Но знаете, что самое странное? Этого маньяка, который за нами гонялся, я сегодня видела в Припяти. Прямо здесь! На площади! Он в «долговском» комбинезоне, как и остальные ваши люди. Но с мечом. Может, знаете?

— С мечом? — изумился Роте. — У нас таких не водится. Это на «Свободу» больше похоже. Они любят всяким экзотическим железом обвешиваться… А костюм «Долга», так его у любого барыги можно купить — прямо в Зоне или за Периметром. Ладно, ребята, отдохните пока. Я пришлю вам художника, составим ориентировку, объявим вашего врага-меченосца в розыск… А пока… куда бы вас пристроить?

— Если вы не против, — быстро сказала Алина, — я хотела бы в пятый дом по проспекту Ленина. Там живет Семен Семеныч Мышкин — физик из лаборатории Серебрякова. Мы разговаривали сегодня на площади. Я хорошо знаю Семен Семеныча и хотела бы держаться поближе к нему.

Роте кивнул.

— Разумно. Так, а что у нас в пятом доме? — Он заглянул в какой-то список. — Ага, там у нас разместились члены научной экспедиции, которую Ханкилдеев снял с Саркофага. Уровень боеготовности — четыре… Неплохо. Значит, в экспедиции не только яйцеголовые. Ну что ж, никаких возражений. А ты, Никита, иди доложись своему непосредственному командиру. Твой взвод здесь, в правом крыле. Ну а дальше посмотрим, что мы можем сделать.

— Большое спасибо, генерал, — тепло поблагодарила Алина.

2

Едва дверь за молодыми людьми закрылась, денщик доложил Роте, что из разведывательной вылазки только что прибыл сотник Ханкилдеев.

— Отлично! Вундербар! Давай его сюда! — вскричал Роте, давно ожидавший свежих новостей.

Только когда Ханкилдеев был уже в дверях, генерал спохватился: он так и не убрал со стола «Сидоровку». Но суетиться, мельтешить и прятать водку в стол на глазах у подчиненного было несолидно. Поэтому Роте сделал приглашающий жест:

— Садись, сотник. Выпей с дороги. Устал, небось, и жажда мучает?

Ханкилдеев оценил приглашение по достоинству и отказываться не стал.

Выпили.

— Ну рассказывай, сотник, что там творится, — велел Роте.

— Ерунда всякая творится, господин генерал, — доложил Ханкилдеев. — Все холмы к северу заняты мутантами. Очевидно, стаи прошли через Лиманск. Заходили к нам в тыл. Псы, ракопауки, носороги и обезьяны. Но какой-то организации, как при нападении на Базу, я не заметил. Сидят, ждут. Я приказал снайперу снять парочку обезьян с дальнего расстояния. Получилось. Я предполагал, что после этого мутанты попробуют нас атаковать, но они только отползли из простреливаемого квадрата.

— Занятно, занятно, — пробормотал Роте. — Ну что же, поскольку мы не знаем, как долго эта благодать продлится, будем действовать быстро. Поднимаем ребят, выходим на простор. Боевая задача — истребить как можно больше уродов, пока они не опомнились. Ферштейн? Ну прими еще на посошок, и за дело!

«Пожалуй, с водкой я переборщил, — подумал генерал, проводив Ханкилдеева. — Вроде, и выпил немного: две стопки с ребятами, две — с Вараном. Но в ушах уже звенит и настроение расслабленное — делать ничего не хочется. Тем более переться на холмы и командовать… Похоже, старым становлюсь. Нет, все, баста, надо заканчивать эту… э-э-э… бодягу. Тяжко в Припяти — сразу видно, нехорошее место… Хоть на свежем воздухе оклемаюсь…»

В высокие окна актового зала внезапно брызнуло солнце — редкий случай в Зоне. В золотых лучах заплясали сотни пылинок, а на генерала внезапно напал чих — он чихал и чихал, не меньше дюжины раз подряд, пока наконец не смог остановиться и утереть слезы.

«Scheisse! Was ist loss? — подумал он и тут же мысленно перевел сам себя на русский: — Вот дерьмо! Что за притча?»

И тут услышал у себя за спиной песню. Звонкий молодой голос беззаботно выводил:

Eins, zwei — Polizei.

Drei, vier — Offizier.

Fünf, sechs — Alte Hex.

Sieben, acht — Gute Nacht!

Neun, zehn — schlafen gehen.

Elf, zwölf — kommen Wolf,

Achtzehn, neunzehn, zwanzig —

Die Franzosen zogen nach Danzig.

Danzig fing an zu brennen.

Die Franzosen fingen an zu rennen.

Ohne Strumpf und ohne Schuh

Rannten sie nach Frankreich zu.[2]

Роте выхватил пистолет из кобуры, резко повернулся на голос, но солнечный свет ударил ему в глаза, и сквозь слезную пелену он лишь с большим трудом смог разглядеть щуплую темную фигуру у окна. Пришелец терпеливо дождался, когда генерал прочихается и проморгается, и только потом заговорил: