Борьба за испанское наследство - Эдуард Созаев

19 января бомбардирские суда были отосланы к Сиракузам для пополнения боеприпасов и посадки на борт еще 3 батальонов морской пехоты. Неаполитанские артиллеристы показали свою полнейшую беспомощность — их 9-дюймовые мортиры не раз открывали огонь по своим союзникам. Разозленный кэптен Болл в сердцах однажды заметил: «Если их случайно накроет вражеская батарея, это будет гораздо полезнее для общего дела». Тем не менее канониры Вивона сумели повредить стоявшие в гавани «Гильом Телль», «Жустис» и «Даян», которые были перемещены в гавань Марсамксетт, расположенную с другой стороны крепости Валетта, вне зоны действия огня британских орудий. 9 февраля Болл пишет Нельсону, что он очень удовлетворен тремя артиллерийскими офицерами, присланными из Мессины, но уже ко 2 марта один из них умер от лихорадки, а двое оказались «опасно больны». В том же письме Болл выражал надежду, что Нельсон поспособствует отправке дополнительного количества 13-дюймовых мортир к Ла-Валетте, поскольку это ускорило бы взятие Мальты.

Нельсон же, занятый шашнями с леди Гамильтон, полностью самоустранился от осадных действий. Действия Ушакова при Корфу оказалось холодным душем для английского адмирала. «Поведение русских не лучше, чем я всегда ожидал, и я считаю возможным, что они своим поведением принудят турок заключить мир с французами вследствие еще большего страха перед русскими», — писал Нельсон 27 декабря 1798 года Спенсеру Смиту. 10 января 1799 года он пишет Боллу: «Нам тут донесли, что русский корабль нанес вам визит, привезя прокламации, обращенные к острову (Мальте). Я ненавижу русских, и если этот корабль пришел от их адмирала с Корфу, то адмирал — негодяй (he is blackguard)».

Тем временем статс-секретарь по иностранным делам Великобритании В. Гринвил заявлял в декабре 1798 года русскому послу в Лондоне С.Р. Воронцову, что «если Павел пожелает получить Мальту», то Англия «с искренним удовольствием на это согласится». В таком же духе был проинструктирован и английский посол в Петербурге Ч. Уитворт. «Король отрекается за себя от всякой мысли или желания удержать за собой Мальту как британское владение», — писал ему Гринвил в начале 1799 года. 24 декабря 1798 года английский посол официально информировал Безбородко о предложении лондонского кабинета ввести на Мальту военные гарнизоны трех союзных держав — Англии, России и Неаполя. Поскольку Павел I после отречения фон Гомпеша считался гроссмейстером Мальтийского ордена, ни у кого не возникало сомнений, что при таком раскладе после завоевания Мальты она станет еще одной российской провинцией. Взамен Британия просила союзников разрешить ей вернуть Минорку с Порт-Магоном, на что Австрия, Неаполь и Россия сразу же согласились. Нельсон же был одним из наиболее упорных противников идеи Гринвила об установлении совместного с Россией контроля над Мальтой. Он прямо заявлял о том, что обладание Мальтой «даст большое влияние на Левант и на всю южную часть Италии. Из этих соображений я надеюсь, что мы ее никогда не отдадим». Таким образом, становится понятным, что адмирал выступал против собственного правительства! Вот уж действительно отличный пример для будущих поколений!

Нельсон оказался в патовой ситуации — с одной стороны, ему хотелось как можно быстрее взять Мальту, чтобы доказать, что он не хуже Ушакова С другой стороны, разбить французский гарнизон сейчас — значило подарить Мальту России. Нельсон решил выждать. Он задержал переброску мортир под Ла-Валетту и приказал отвести бомбардирские суда Ройал Неви в Сиракузы. В своих письмах к Боллу он предлагал последнему отказаться от решительных действий и по возможности не помогать инсургентам и неаполитанцам.

Часть II. Анкона и Мальта

В первой части мы рассмотрели боевые действия на Средиземном море в период с мая 1798-го по февраль 1799 года. За это время произошло множество событий — Бонапарт сумел захватить Мальту и высадиться в Египте, Нельсон разгромил французский флот при Абукире, Ушаков взял Ионические острова и крепость Корфу. Осада Мальты, начатая Нельсоном еще в сентябре 1798 года, была далека от завершения, более того, блокада острова велась из рук вон плохо. Чем же в этот момент был занят победитель Абукира? Может быть, у британской средиземноморской эскадры были дела поважнее Ла-Валетты?

Для выяснения всех нюансов сложившейся ситуации вернемся немного назад — в тот самый сентябрь 1798 года, когда корабли английского адмирала появились у берегов Мальты.

Прелюдия

Нельсон

11 сентября 1798 года сэр Горацио Нельсон впервые пришел к берегам Неаполя. Триумфатора Абукира город встретил несмолкаемыми овациями, он был представлен королю Фердинанду и королеве Каролине, на этом же приеме он впервые увидел Эмму Гамильтон — бывшую шлюху ист-эндских кварталов, на которой женился престарелый лорд Гамильтон. Эта женщина разожгла пожар любви в сердце Нельсона, но она же заставила адмирала предать интересы Британии. Интересно, почему никто из многих тысяч исследователей не обратил внимания, что сэр Горацио устранился как от блокады Мальты (оставив сию почетную обязанность Александру Боллу с тремя линейными кораблями), так и от блокады Александрии (там руководил англичанами сэр Сидней Спенсер Смит)? Ведь прямая обязанность Нельсона как главнокомандующего военно-морскими силами в Леванте — это захват и удержание морских крепостей, уничтожение каперов Республики, прерывание торговых путей противника и блокада французской армии в Египте. Не сумев решить большинство этих задач, Нельсон ухитрился еще более усугубить ситуацию для Англии. Не будет большим преувеличением сказать, что именно благодаря сэру Горацио русские моряки появились в Риме и Неаполе, Анконе и Бриндизи.

Нельсон и Эмма Гамильтон спровоцировали начало воины между Королевством обеих Сицилий и Францией. Адмирал впрямую заявил королю Фердинанду, что ему остается «либо идти вперед, доверившись богу и божьему благословению правого дела, и умереть со шпагой в руке, либо быть вышвырнутым (kicked out) из своих владений». В результате 30-тысячное неаполитанское войско под начальством австрийского генерала Мака выдвинулось к Риму, где при первом же столкновении с 15 тысячами французов побежало. Впереди всех (естественно!) драпал сам король, достигший Неаполя намного быстрее, чем его войска. Нельсон смог организовать эвакуацию королевской семьи на Сицилию, а французы в январе 1799 года ворвались в Неаполь, где провозгласили образование новой, «Партенопейской республики».

Эта оплеуха ничего не изменила в действиях английского адмирала — он продолжал оставаться при дворе неаполитанского короля, только теперь уже в Палермо, с Эммой и королевой[83]. Более того — он пишет письмо… Ушакову, но не напрямую (ведь сам недавно высокомерно и пренебрежительно отзывался о русском флотоводце), а через английского посла в Петербурге Уитворта: «Мы ждем с нетерпением прибытия русских войск. Если девять или десять тысяч к нам прибудут, то Неаполь спустя одну неделю будет отвоеван и его императорское величество будет иметь славу восстановления доброго короля и благостной королевы на их троне». Эти письма из Петербурга пересылаются Федору Федоровичу, а из Палермо на Корфу едет министр Мишеру, уполномоченный Фердинанда. Оказалось, что без армии Суворова и флота Ушакова воевать с французской армией в Италии некому.