Все о любви - Стефани Лоуренс

— И что я должна делать?

Он потянулся за подушкой.

— Абсолютно ничего. Сейчас моя очередь.

Филлида была совершенно расслабленной. Она позволила ему приподнять свои бедра и подложить под них подушку. Он встал на колени между ее бедер, затем наклонился и легко скользнул внутрь, где его так ждали. Прерывистый вздох и стон были ответом.

— Так не больно?

Она покачала головой и прижалась к нему плотнее. Он принял предложение, погружаясь в ее тело еще глубже.

— Просто лежи и позволь мне любить тебя.

И Филлида позволила — он поблагодарил бы ее, если бы мог вымолвить хоть слово. Он почувствовал, как растет ее возбуждение.

Она напрягалась и расслаблялась снова и снова. Стиснув зубы, он отступал, возвращался, добираясь до самых укромных уголков ее тела. Филлида застонала.

Этот звук разрушил остатки его самоконтроля. Он вошел еще глубже, и она встретила его, не давая возможности быть мягким и сдержанным.

Она жаждала его страстно, дико — и он ответил тем же.

Она задрожала, достигнув пика наслаждения. Люцифер почувствовал, что теряет сознание… И сделал это. Потерял всякое ощущение реальности, потерялся внутри ее тела. Отныне его душа и сердце принадлежали ей.

Филлида проснулась. Сероватый цвет неба за окном предвещал скорый рассвет.

Веки вновь закрылись; она глубже зарылась в теплый кокон покрывала. Каждая клеточка ее тела была абсолютно расслаблена. Тяжелая рука удобно устроилась у нее на талии.

Она села рывком — точнее, попыталась сесть, но из затеи ничего не вышло.

Повернувшись на бок, она оценила ситуацию. Люцифер вольготно растянулся рядом с ней накрыв ее одной рукой. И он не спал. И был обнажен. Как и она. Не обращать внимания на этот факт и сохранять спокойствие было поистине нелегкой задачей.

К несчастью, даже мучительно напрягая память ей не удалось припомнить, как именно согласно правилам этикета леди должна покидать джентльмена в постели. Если бы он спал, она просто ускользнула бы незаметно — и мучилась, представляя, как встретится с ним лицом к лицу позже. Будь она одета, сохранить самообладание было бы очень легко.

Но нагишом? И он рядом в таком же виде?

Если бы она продолжала размышлять на эту тему, скорее всего все закончилось бы паникой. Филлида повернулась. Он обнял ее.

— Я должна идти.

— Ты все еще не сказала мне, что ты искала здесь, из-за чего убийца охотится за тобой.

— Да. Но уже почти рассвело. Мне нужно добраться до Грейнджа. Если ты зайдешь сегодня, обещаю, расскажу все.

— Я намеревался прийти и допросить тебя сегодня утром, но сложившаяся ситуация крайне располагает к немедленному получению информации.

Она нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что ты не покинешь эту постель до тех пор, пока не расскажешь мне все.

— Не будь глупцом — я должна уйти, пока не проснулась твоя экономка. Ты же не хочешь, чтобы слуги знали, что я здесь.

Люцифер пожал плечами.

— Если тебя это не беспокоит, почему я должен волноваться?

Он собирался жениться на ней; в этом случае все воспринимали бы ситуацию как должное. Филлида уставилась на него, побледнев.

— Меня это беспокоит!

Она попыталась оттолкнуть руку, обнимавшую ее. Он вздохнул и повернулся — и она оказалась в его объятиях. И затихла. Он повернул ее так, что теперь они лежали на боку, лицом друг к другу, ноги их переплелись, и животом она почувствовала его возбуждение. Он взглянул в ее глаза.

— Тебе лучше начать говорить.

Выражение ее лица невозможно было понять; лишь в глазах, темных, огромных, все еще хранивших память о наслаждении, отражалось понимание происходящего. Она осознавала всю реальность угрозы. И плотно сжала губы, решив сопротивляться до конца.

Не сводя с Филлиды взгляда, Люцифер ждал.

Филлида капитулировала.

— Я искала сверток с письмами. Не моими — другого человека.

— Мэри Энн.

Он был прекрасным логиком.

— Да. Она спрятала письма в дорожную конторку своей бабушки, а потом ее отец продал конторку Горацию.

— Что в этих письмах?

— Не имею представления. Мне известно одно: Мэри Энн и Роберт отчаянно хотят получить их обратно и боятся, что кто-то узнает об их существовании или, не дай Бог, прочтет.

— Ты обещала никому не говорить?

— Я поклялась.

Люцифер кивнул.

— Хорошо. Итак, ты искала письма… — Взгляд стал более пристальным. — И поэтому ты оказалась в гостиной Горация в прошлое воскресенье.

Филлида вздохнула:

— Да. — Было так хорошо наконец-то все ему рассказать. — В поисках конторки я вошла в гостиную — и увидела Горация, мертвого.

— А где был я?

— Ты еще не приехал. Я перевернула Горация и поняла, что он мертв, как вдруг услышала, что ты идешь по дорожке.

— И?

— Я подумала, что это возвращается убийца.

И я спряталась.

— Где?

— За дверью.

Его лицо вдруг стало жестким. Руки, обнимавшие ее, напряглись. Филлида сотни раз представляла, как расскажет ему, что именно она стукнула его алебардой, но никогда и вообразить не могла, что сделает это, лежа в его объятиях.

— Так это ты ударила меня?

— Я не хотела! Я поняла, что ты не убийца, и шагнула вперед, чтобы обратиться к тебе, а алебарда упала.

Бесконечно долгую минуту он смотрел ей прямо в глаза, затем руки его расслабились.

— Ты пыталась удержать ее… Вот почему я остался жив.

Она наконец-то перевела дыхание.

— Я пыталась, но не смогла. Сумела только чуть-чуть развернуть ее. — Воспоминания заставили ее вздрогнуть.

Люцифер наклонил голову и коснулся губами ее губ.

— Все в порядке. Чуть-чуть оказалось достаточно.

Нежность его голоса смыла остатки сопротивления. Филлида расслабилась и задержала взгляд на его губах.

— Ну вот, теперь ты все знаешь.

Уголки его губ приподнялись.

— Теперь я знаю гораздо больше, чем до того, как отправился в постель, но…

Она вспыхнула и перевела взгляд с его дьявольски искушающих губ.

— Я не знаю, почему убийца охотится за тобой.

— Думаю, из-за шляпы. — И она вкратце рассказала ему об этом. — Но я не знаю, кому она принадлежала, и не видела ее с тех пор.