Невеста с Бесовского места - Лана Синявская

Девочка не сопротивлялась. Она едва поспевала за мной. По лестнице я тащила ее почти волоком, но она даже не пикнула.

Мы ввалились в комнату. Так и есть. Дверцы шкафа распахнуты настежь.

– Куда ты дела ее? – заорала я.

– Тише, пожалуйста! – взмолилась девочка. – Она услышит.

– Не морочь мне голову! – Я всерьез разозлилась. – Кукла подчиняется тебе, и ты ее не боишься.

– Нет! Нет! Ты ошибаешься. Она вовсе… – Наташа вдруг смолкла и затряслась мелкой дрожью, с ужасом смотря на дверь моей комнаты.

– Что за спектакль ты ус… – начала было я, но Наташа, встав на цыпочки, зажала ладошкой мой рот, умоляя глазами замолчать и прислушаться. Почему-то я подчинилась ей.

Сначала было тихо. Мне даже показалось, что дом вымер, а я и Наташа – всего лишь призраки. Тишина была осязаемой, похожей на плотную вату. Так бывает в самолете, когда закладывает уши. Я даже сглотнула, но все осталось как есть.

Где-то в дальнем конце коридора едва слышно скрипнула дверь. Несмотря на отчаянное сопротивление Наташи, я оттолкнула ее, на цыпочках прокралась к двери и выглянула в щелку.

В коридоре было так темно, что я увидела только очертания фигуры. Фигура двинулась в нашу сторону, тяжело ступая по скрипящим половицам.

Я отшатнулась, но не решилась сделать ни шагу, чтобы не выдать себя. Человек взглянул на дверь, за которой мы затаились, мельком, его глаза были совершенно пусты и от того еще более страшны. Сердце мое остановилось, ожидая конца.

Все так же молча фигура прошла мимо нас и словно растворилась в противоположном темном углу. Я почувствовала, как пальцы Наташи впились мне в плечо, и обернулась, чтобы посмотреть на нее.

Девочка была бледна, но выглядела странно спокойной.

– Теперь она убьет нас, – сообщила она как-то буднично.

– Твоя бабушка?! – Я не могла в это поверить.

Наташа кивнула:

– Она всех убьет.

– Но она даже не заметила нас. – Уцепилась я за последнюю надежду.

– Она знает. Сейчас она прикажет кукле и она придет сюда.

– Как бы не так! Станем мы дожидаться. Бежим.

Я снова схватила Наташу за руку, но она неожиданно уперлась.

– Ты что?

– Бесполезно! Лилибет очень быстро двигается. От нее не убежишь.

– Глупости. Пойдем быстрее! Нужно хотя бы добраться до телефона, позвать на помощь, а потом мы спрячемся в комнате и запрем дверь.

– Нет. – Наташа пятилась к кровати, не сводя глаз с двери. – Она может пройти сквозь любую дверь. Это ее не остановит.

Я попыталась ухватить перепуганную насмерть малышку за руку, но она увернулась, шустро юркнула под кровать и забилась в самый дальний угол. Достать ее без шума было невозможно. Я растерялась.

Что же делать? Ирония судьбы. Я знаю, кто затеял эту отвратительную игру. Убийца находится в двух шагах от меня, но почему у меня такое чувство, что у меня не будет возможности поделиться с кем-либо своим открытием?

Нет! Я не должна опускать руки! Со мной ребенок и я не могу допустить, чтобы его уничтожил на моих глазах какой-то манекен! Кусая губы, я лихорадочно искала выход. Все что угодно, только не сидеть тут безвольно, как овца на заклании.

Точно!

Еще раз оглянувшись на кровать, я убедилась, что ничто не выдает присутствия там Наташи и решительно двинулась к двери.

Я отчаянно трусила, но остановиться уже не могла. В качестве оружия я прихватила увесистую настольную лампу, но сильно сомневалась, что она поможет мне в борьбе с потусторонними силами, вселившимися в куклу. Слишком жива была в памяти картина с моим неудачным выстрелом.

Перехватив лампу поудобнее, я вышла в коридор. Хорошо смазанная дверь бесшумно закрылась. Я постояла минуту, чтобы глаза привыкли к темноте и услышала искаженный до неузнаваемости голос, гулко раздававшийся в пустом пространстве.

У меня возникло предчувствие, что ужас только начинается, но отступать было некуда. Мягко ступая по устланному ковром коридору, я двинулась на звук.

Голос звучал монотонно. Я не могла поначалу разобрать слов – только ровное бормотание – и от этого становилось особенно страшно.

Шаг. Еще шаг. Я приближалась. Ровный жуткий голос не умолкал. Наконец я расслышала. Всего одно слово, но этого было достаточно, потому что это было слово «убей»…

Старуха сидела в большом кресле, лицом к окну, очень прямо, и совершенно неподвижно. Над спинкой возвышалась только седая макушка. Перед ней на низком столике лежала на первый взгляд куча тряпок. Шторы были плотно задернуты, только горящая свеча слегка разгоняла полумрак.

Монотонный голос сверлил мне уши, проникая прямо в мозг, теперь в нем слышался странный металлический оттенок. Только от одного этого звука можно было сойти с ума, а мне еще предстояло совершить невозможное.

Не давая себе задуматься, я подняла лампу и занесла ее над головой. Только бы не засомневаться в последнюю секунду.

Это было страшно, но я это сделала. Лампа со свистом рассекла воздух. Старуха беззвучно завалилась на бок. Она даже не вскрикнула, чем почти избавила меня от раскаяния. Я ненавидела ее всей душой за все, что она сделала, но я не была убийцей и прежде чем довести дело до конца, присела перед ней на корточки и слегка прикоснулась к шее, стараясь не смотреть на быстро намокающие красным седые волосы на макушке.

Она была жива и довольно.

Я посмотрела на стол и впервые засомневалась.

Кукла лежала на спине с закрытыми глазами. Мне предстояло уничтожить опасную игрушку, чтобы навсегда остановить этот кошмар. Но как же это было трудно. Я не колеблясь звизданула по голове Розалию Львовну, а сейчас почему-то испытывала угрызения совести, собираясь всего лишь сломать старую игрушку.

Закрыв глаза, я попыталась припомнить то, что рассказала мне когда-то Наташа о куклах, укравших чужую душу. Чтобы убить такую, нужно соблюсти ритуал. Так, что там вначале? Я смогу… я сумею…

Мне стоило большого труда протянуть руку, чтобы схватить куклу за ногу для того, чтобы сломать ее. Пальцы дрожали. Спина взмокла от пота.

Еще чуть-чуть…

Пальцы сомкнулись и… схватили пустоту.

Я смотрела на низкий столик, где только что лежала кукла, глупо хлопая глазами. ОНА ИСЧЕЗЛА! Просто растворилась, распалась на атомы, как мираж.

– И это твоя благодарность? – спросили сзади. Я обернулась, испытывая болезненную смесь страха и радости. Страха было больше. Он заполнил меня всю, когда я увидела за спиной Лилибет. Она держала на руках свою маленькую копию, но – боже мой! – как же она изменилась!

Маленькой белокурой девочки больше не существовало. Лилибет вся почернела, будто обуглилась. Ее глаза, полные ненависти, горели красным огнем, кожа отливала синим, бескровные губы сжались в нитку.