Хилмор - Хелен Тодд

Адриан протянул ей руку и, когда теплые пальцы Фреи оказались в его ладони, поцеловал ее тыльную сторону. Он чувствует, что происходит между ними, и накаляет, накаляет, накаляет все эмоции, обостряя восприятие.

– Мы уже прощались больше, чем стоило. И каждый раз это все словно неокончательно, – сказал он, поглаживая большим пальцем тонкую кожу на запястье и с ухмылкой замечая, как учащается ее пульс.

«Он голоден», – проносится в голове Фреи, но она не спешит убирать руку. Сопротивляться бесполезно. От осознания того, что может сейчас произойти, в груди вспыхивает ненависть. Прежде всего к себе, потому что это ее слабость, из-за нее они тут. Один на один. На кладбище их, возможно, нашел бы ковен, а здесь, за границами магии вестников – вряд ли.

На пару мгновений Фрея перестала дышать. Только теперь она заметила, что вокруг особняка толпятся призраки – призванные охранять Серый особняк. Они один из барьеров. Первый – наложенная магическая защита, чтобы никто посторонний не проник внутрь. Второй – мертвые, они служат ограждением от ковена.

– Адриан? – произнесла она и вновь затаила дыхание, недоверчиво всматриваясь с темноту.

– Я пил твою кровь в доме Мелиссы, – сказал он без тени волнения. – Она такая же, как и любая другая. Остальное – домыслы, взбудораженные чувствами между нами. Но, вопреки самым темным и потаенным фантазиям, осушить тот бокал… стало испытанием, превратившимся из наслаждения в пытку. Каждый глоток разжигал жажду и утолял одновременно. Я пил кровь, а казалось, заливаю в себя яд.

Фрея не понимала, как меняется Адриан, и когда говорит его темная сторона, открытая магией демона, а когда – он сам. Напряжение сковывало мышцы: ни отступить, ни приблизиться.

– На что ты готова пойти ради того, во что веришь, Фэй?

– Я больше ни во что не верю, – ответила она, так и не разобравшись в себе.

– Милая Фэй, тьма въедается навсегда, и я рад, что ты больше не питаешь наивных надежд, – холодно, болезненно равнодушно произнес Адриан. – Мы уже прощались…

Он в очередной раз повторил эту фразу, словно в ней – ключ к разгадке.

– Рози помогла показать тебе то, что нужно было ведьме. Это сыграло свою роль, и демон ее отпустил.

– Убил, – поправила Фрея с легкой дрожью от недавно увиденного.

– Нет. – Адриан вышел из тени. Его глаза по-прежнему были темными и блестели с некоторым безумием. – Смертные столько не живут. Ее вынуждали быть рядом.

Если пару мгновений назад в его голосе иногда улавливались эмоции, то сейчас тон окончательно стал ровным и безразличным. Больше никаких чувств.

– Мелисса сделала мне одолжение, я обещал ей твою кровь в качестве платы, и она использовала ее в полезных для нас обоих целях. У нее появилось развлечение, ведь, поверь, жить вечно рано или поздно становится скучно.

Фрея нехотя отвела взгляд и вдохнула наэлектризованный перед грозой воздух, словно запасаясь им перед тем, как опять перестать дышать.

– У близнецов мы забрали кинжал. Между прочим, фамильный, которым братья раньше убивали демонов-охотников. Тех, кто послабее, ведь запечатанные в склепах – опаснее, им удалось получить не одно сердце вестников и вампиров, чтобы продлить свою жизнь и преумножить магию.

– Им не хватало только жертв, связанных чувствами, – с горечью подметила Фрея, вклиниваясь в монолог Адриана.

– Соглашаясь быть со мной, ты знала, на что идешь, – говорил он как о чем-то абсолютно естественном, будто пройденные трудности – простая закономерность.

Если бы словами о прошлом можно было убить, то он бы это сделал. Такое безразличие разбило и без того хрупкую, собранную из осколков надежду. Между ними повисло молчание, и оно пожирало изнутри. Его равнодушие ранило, как удар тупым клинком.

Неужели происходящее реально?

– Я собираюсь тебе пояснить, что значила кровь братьев. – Его губы растянулись в хищном оскале.

Теперь все стало на свои места – Адриан пребывал где-то между настоящим собой и темной сущностью. Из-за этого мучительного перехода в нем росла и ширилась пустота.

– Я никуда не ухожу, – на удивление твердо произнесла Фрея.

Их любовь длилась долго, и они терзались несколько десятилетий не для того, чтобы потерять имеющееся доверие друг к другу.

– Ты всегда была полна противоречий, но слушала сердце, – казалось, он пытался убедить в этом самого себя. – В этой вещице…

В его руках появился тот самый кинжал, но уже с почерневшим лезвием, отражающим в своей блестящей поверхности молнии.

– …кровь близнецов. Она сохранит душу, если та еще осталась…

Адриан дрогнул, а его лицо исказилось от боли. Он закашлялся, согнулся, пряча ладонью выступившую изо рта алую жидкость.

– Ты должна сделать это, если в твоем мечущемся сердце еще есть что-то, кроме ненависти и жалости ко мне, – его хрип сливался с грохотом неба.

На мгновение Фрея закрыла глаза, стараясь подавить непрошеные слезы. Вместо терзаний совести – облегчение. Вот почему именно особняк, вот зачем защита в виде призраков…

В смазанной, но почти завершенной картине осталось нанести последний штрих.

– Я люблю тебя, – дрожащим голосом прошептала Фрея, надеясь, что ветер смешает ее слова с шелестом деревьев и они не станут предвестниками смерти.

Но знала, что вампирский слух поможет услышать.

Их история не должна была завершиться так.

Она поймала кинжал, когда тот выскользнул из ослабевших от наплыва демонической энергии пальцев Адриана, и замерла. Не стала пользоваться моментом, не стала делать это подло.

– Тогда не медли! – процедил сквозь зубы Адриан, пытаясь выпрямиться.

Он по-прежнему прижимал одну руку к груди, сдерживая вырывающийся кровавый кашель. Его лицо темнело – магия брала свое. Обратного пути нет.

Фрея больше не думала – действовала, стараясь убить и одновременно спасти того, кем дорожила больше всего. Удар в сердце. Уверенный, но недостаточно сильный…

– Мы уже прощались, – одними губами произнес Адриан и, обхватив ее ладонь своими запачканными пальцами, помог всадить кинжал до конца.

Теперь все.

Вспышка молнии на мгновение ослепила, чтобы затем показать, как его тело рассыпалось на сотню мотыльков. Их серые крылышки светились в темноте. Насекомые облаком зависли над Фреей и вскоре разлетелись, прячась от первых капель дождя в густых ивовых зарослях.

Погода словно чувствовала настроение. Наверное, так и было, ведь после их с Адрианом возвращения в Сером особняке вновь воцарилась весна.

Фрея не сразу отошла от оцепенения. На ее руке остались кровавые отпечатки, а кинжал обратился в пепел, который прилип к влажной от пота и потеков коже. От пальцев расползался холодок смерти. Он, как змея, вился, щекотал и болезненно впивался в сердце, лишая дара речи и чувств.