Каиново колено - Василий Дворцов

Очнулся Сергей где-то на куче жёстких, колющих клееными аппликациями, кулис и задников. Спирт совершенно высушил черепную коробку изнутри, о слюне и говорить нечего. Он не сразу понял, что с ним происходит, потом сознание мгновенно прояснилось: Бом, расстегнув его ширинку и распустив ремень, стаскивал с него брюки!! Резко сев, левыми пальцами за волосы Сергей оттянул его голову, чуть приотпустил, и — на откате — прямым встречным с правой выбил два передних зуба. Вернее сломал, так как обломками рассёк кисть себе почти до кости. Вскочив, застегнул пряжку и три раза всадил носок ботинка в живот шипевшего клоуна. В костюмерном складе было почти темно, длинные ряды развешанных по плечикам сарафанов, платьев, пиджаков, кафтанов и балахонов образовали длинные узкие коридоры, одинаково кончающиеся стеной. Где же выход? В одном из проходов Сергей схватил отчаянно завизжавшего Карлика и со смесью наслаждения и мерзости, вывернув ему ручонку, наотмашь бросил в стену. Тот смачно ударился о крашеный кирпич и, мявкнув, затих на полу смятым комочком. Да где же выход? Прижав подмышкой обильно кровоточащую руку, он зло опрокидывал длинные стояки с костюмами и метался в поисках двери. Спиртовые пары безумяще колотили брови и уши изнутри, штормило по страшному. Но только бы не блевануть! — тогда всё, забьют насмерть! И в тот момент, когда проклятая дверь нашлась, он почувствовал — нет, скорее на сотую долю секунды предощутил почти уже коснувшееся спины остриё лезвия. Нырнул влево под ряд каких-то шинелей — и Урка по инерции пролетел вперёд. Растерянно оглянулся, ища его, и получил удар в пах. От этого удара кожа на сергеевом кулаке окончательно развалилась, обнажив костяшки. Боли пока не было, но сзади уже нагонял Бим, и оставалось сдёрнуть на него застывшего прямоугольником Урку, а самому бежать, бежать и бежать. Сергей не услышал удивлённого оха наткнувшегося на нож клоуна, он был уже в коридоре подвала, а потом на лестнице, а потом мимо что-то кричавшей спросонья вахтёрши, едва выдернув задвижку, вырвался на улицу.

Вполне может быть, что его бы и привязали к случившемуся, но Сергея вырвало прямо посредине площади. Напротив Совмина. И за затылком Ленина. От припадка слабости он не мог ничего объяснить, а тем более не стал сопротивляться тут же появившемуся из-под земли наряду. Только твердил телефон. И оказался в вытрезвителе. Впрочем, часа через два тесть уже перевёз его в дежурную травму, где на руку наложили целую кучу швов, и окончательно отравили нашатырём. Никанорыч оказался просто золотом и прямо из перевязочной, почти уже утром, вывез его на дачу. Алиби? Да, но оно нужно только для баб. Ну, откуда бы Никанорыч мог прознать про его приключения? А про убийство Сергей и сам ещё не знал.

— Ты, похоже, на меня за Фридку сильно запал? — Никанорыч выключил газ, поставил свистящий чайник на толстую, литого чугуна подставку. — Так это зря. Я-то что? Её на всех хватает. Не повод для ревности. А если быть точным, так я, например, и вовсе этому случаю благодарен. Она мне тебя раскрыла.

Они сидели после парной на небольшой, но уютной верандочке, завернувшись в махровые простыни и млели. Деревьица за окнами совсем осыпались, по небу быстро плыли серые плотные облака. Наверно, дождь повторится, а здесь так хорошо. Терпко пахло не вывезенными ещё яблочками и тмином. Похмелье, после безжалостных поддаваний и контрастных ледяных душей, оставило почти окончательно, сменившись острейшей ноющей болью в кисти. Никанорыч и тут проявил умилительную заботу, достав из погребка слабенькую и кисленькую смородиновку. Большая тёмно-зелёная бутыль приятно холодило глаза и душу. Консервы для обезрученого Сергея, омулёк для тестя.

— Понимаешь, я после Пети как обожжённый был. Он ведь таким правильным оказался, царствие ему небесное. Таким правильным, что меня, коррупционера и взяточника, в упор видеть не хотел. Открыто презирал, каждый день. А я кушал. Потом вот случилось. К тебе я уж и подъезжать боялся. Хотя бывало обидно: почему так? Сын как отрезанный ломоть, плавает где-то по морям и океанам, домой раз в полгода звонит. Дочь? Ну, баба и есть баба. Ты только её не бросай. Не переживёт. Ещё и с Катькой такая беда. Сам понимаешь, она умная и терпеливая. Фридок ещё много есть, но кто тебя так ждать ещё будет?.. Смешно ведь — коррупционер! А с чего бы мы все кушали? С одной зарплаты? Я ж как все, а с волками жить… Ведь мой дед по матери в степи вдоль границы с Монголией кочевал, даже деревянным туалетом до смерти не успел попользоваться. Богато, правда, кочевал: две сотни лошадей, коровы, овцы тоже сотнями. Даже верблюды были. Я ещё помню. А по отцу мы из сосланных. Вот от этого я часто в жизни промеж двух стульев заваливался. Буряты просто в лоб били: последний бурят дороже первого русского. И русские тоже в мою безбородость морщились: что-то больно косоглазый. Одним не нравились байские корни, другим политкаторжанские. Сколько возможностей из-за этого прошляпил. Уж замминистра бы точно мог стать. Были варианты.

Маленький стаканчик лёгкого ещё недобродившего винца и большая кружка крепкого горячего чая. Опять стаканчик и снова кружка. Вот ведь и не ждал, что они с Никанорычем «молочными братьями» окажутся. С кем-кем… Ну и Фрида, ну и Солоха… А тот потихоньку от лирики стал подходить к физике.

— Понимаешь, у нас без родни никуда. И я без сына — больше чем без рук. Просто всё тогда ни к чему. Ещё пока надеюсь, что вы с Ленкой внука сообразите. Пора бы. Да ты и с лицедейством бы завязывал. Вода это в ступе. Даже пены нет. Я к чему клоню: перестройка, по всему видно, назад не завернётся, и впереди большие дела ожидают. А одному мне никак не сподручно. Тут нужна связка: один на службе, другой на свободе. Один наводку организует, другой откат гарантирует. И всё тогда бравинько. А потом, когда разбогатеешь, захочешь — купишь себе театр, и наиграешься тогда по самый нехочу.

Сергей невольно оглянулся: а не стоит ли на холодильнике чёрный Гермес премудрой Тортиллы? Тот самый, каслинского литья. Потом потрогал свой нос. Неужели он такой длинный? Провоцирует всех на один и тот же сюжет. Да так настойчиво.

— Ты не торопись. С ответом-то. Но и не тяни. Идея проста и от этого верна: я в структурах, ты в коммерции. Включим насос и нацедим. От государства не убавится, а нашей семье за глаза хватит. Это я тебе гарантирую. В общем, думай. Но дома о нашей беседе никому. Впрочем, тебе и некому. И, кстати, давай на днях посмотрим одну «девяточку» в нашенском гараже. Синенькую. Списывают, а она почти совсем новая, тысяч семь накручено.

Дома Сергей откровенно нежился. Зубы клоуна оказались с кариесом, поэтому руку разбарабанило до локтя, поднялась температура, пришлось брать больничный и оттерпеть кучу преотвратительных уколов. Но эти три недели принесли чудо: за ним, забинтованным, с особой заботой ухаживала Катюшка. Прибегала со школы, и сразу к нему. И всё время, к месту и без, называла папой… По местному телевидению и во всех распложенных перестройкой газетёнках вовсю обсуждали убийство работника филармонии проникшим на костюмерный склад вором-рецидивистом. При попытке задержания преступника сильные травмы получили ещё два человека… Это как раз в то время, когда Сергей ремонтировал дачную крышу с Никанорычем, и там поранился. Хотя, судя по слишком ласковому поведению женщин, в воздухе всё равно пахло озоном. И он честно ни разу не вышел из квартиры.