Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины - Татьяна Веденская

– Вы хотите лишить меня работы сейчас? – уточнила Женя, а Эльвира обернулась и удивленно посмотрела на Алексея. Трудно было понять, как так вышло, что за эти несколько месяцев откровенной травли он так и не понял, что имеет дело с беременной женщиной. Эля знала. Девочка из бухгалтерии знала – она оформляла бумаги, которые Скуратов в свое время подписал не глядя. Женя полагала, что маркетологи из ее отдела тоже догадываются о том, отчего она сменила обтягивающие джинсы на мешковатые платья и кардиганы. Догадывались и поэтому, если Женя проходила мимо них на крыльце, где они курили в перерывах, старались дымить в другую сторону. Но все они, все без исключения, ненавидели Малюту Скуратова. И говорить с ним о чем-то, кроме работы – этого не было в привычках у менеджеров их отделения.

– Да! Я хочу, чтобы ты уволилась. Считаю, что ты очень плохой работник. Твои отчеты просто ужасны. Я думаю, что в следующие выходные ты снова будешь дежурить. И на майские! – Голос Алексея звучал тише, и Женя не была уверена, что все запишется на диктофон в достаточном качестве, но… и того, что есть, было достаточно. Как говорится, последняя капля.

– Значит, я буду работать без выходных?! – воскликнула Женя, и, ухватившись за рукав Эли, она вдруг осела на стул. – Я не могу. Мне очень плохо.

– А плохо – так увольняйся! – обрадовался Скуратов. Еще двое сотрудников подошли и стояли в коридоре, с недоумением оглядывая начальника.

– Нет. Не должна я увольняться, – возмутилась Женя.

– Тогда иди работай! Что ты расселась? Плохо ей! – Алексей фыркнул и направился было к себе в кабинет, но Женя поднялась и тут же осела на пол, сделав это с максимальным грохотом, на который она была способна. Опрокинула стул, на котором сидела, сбросила с Элиного столика какие-то ручки и карандашницу.

– О господи! – воскликнула секретарша и бросилась к Жене. Та лежала на полу в неудобной позе и делала вид, что потеряла сознание. – Ой, что с тобой. Жень?! – Элю было немного жаль, она волновалась по-настоящему. Но сквозь прикрытые ресницы Женя видела, как Алексей Леонидович, будь он проклят, застыл в дверях своего кабинета, обернулся, увидел лежащую на полу Женю, и брови его сошлись домиком – заволновался, подлец.

– Что с ней? – спросил он, хмурясь.

– Не знаю, я не знаю. Надо «Скорую» вызвать! – пробормотала Эля, а остальные сотрудники – маркетологи из Жениного отдела – бросились за водой и телефоном.

– «Скорую»? Нет. Не надо «Скорую». Она прикидывается, – заявил Алексей, и Женя ухмыльнулась про себя. Хоть дело и обстояло так, что Малюта Скуратов был на сто процентов прав – она прикидывалась и имитировала, безо всяких сомнений, но не было такой силы на свете, которая бы помогла ему доказать это. Кто-то уже подлетел к ней и принялся обтирать лицо влажным полотенцем – приятное чувство. От всех этих нервов давление подскочило: у нее оно и без того было все время повышенным. Гипоксия плода, как говорил врач.

– Ты как? – причитала Эля. Женя только простонала. Она решила не приходить в себя, пока кто-нибудь не вызовет «Скорую помощь». Адвокат говорил, что «Скорая» в их ситуации – лучше всего. А этот понедельник – самый правильный для того, чтобы воплотить их планы в жизнь. Женя лежала на грязном полу, на сквозняке и тихонько стонала.

– Что случилось? – пробормотала она, открывая глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил парень из ее отдела, уже ожидая на линии «Скорой помощи».

– Голова кружится, – прошептала Женя и закрыла глаза. О, она еще никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо. В моральном плане.

– «Скорая»! У нас женщине на работе плохо стало, – прокричал парень, когда оператор ответил. В понедельник утром не так много вызовов, так что ждать пришлось всего ничего.

– Возраст пациентки?

– Тридцать лет. Она беременна, – добавил коллега, и в этот момент Алексей Леонидович, Малюта Скуратов, вдруг подпрыгнул на месте, дернулся всем телом и уставился на Женю, как будто она была не просто женщина на полу, а самое настоящее привидение.

– Беременна? Кто? Ты? – кричал он, но Жене было, как говорится, по барабану. Она была в обмороке. Просьба не беспокоить.

– Тридцать вторая неделя, – сказала Эля парню, который разговаривал с врачом, и положила под голову свернутое пальто. – Надо ее перенести.

– Беременна? – Алексей побледнел. – Нет, это невозможно. Я бы знал.

– А вы разве не знаете? – искренне удивилась Эля.

– Меня никто не уведомлял, – пробормотал Алексей, озираясь по сторонам. Если бы это не шло вразрез с рекомендациями адвоката, Женя бы сейчас встала и расхохоталась ему в лицо. Впрочем, как вышло, было даже лучше. «Скорая» приехала через пятнадцать минут – пробок в Строгине практически не было. Давление у Жени оказалось лучше не бывает, высоченное. Одышка, головокружение – даже не сомневайтесь.

– Она ничего мне не говорила, – пытался защищаться Алексей, когда Эля рассказала врачам, из-за чего у Жени случился приступ.

– Вы требовали у беременной женщины, чтобы она уволилась? – спокойно переспросил доктор.

– Нет! – замотал головой Алексей.

– Я вас уведомила о своей беременности еще полгода назад, – прошептала Женя, впервые в жизни чувствуя неограниченную силу в собственной слабости. Как по писаному, ха! – Что вы говорите ерунду. – И на всякий случай Женя еще раз простонала, прикрыла глаза, а руки положила на уже давно округлившийся живот.

– Ничего ты не уведомляла! – взвизгнул бедняжка Малюта и побежал разбираться в бухгалтерию. Вся глубина разверзнувшейся под ним пучины открывалась ему постепенно. Пока бухгалтер удивленно доставал из сейфа бумаги, подписанные и переданные, как положено, для перерасчета, Алексей еще надеялся на что-то. Но на документах стояла его подпись, им поставленная дата, и черт его знает, как такое могло получиться. Однако кому теперь это объяснять.

– Мы ее забираем, – кивнул врач «Скорой», разглядывая Женину обменную карту. Анализы давно говорили о том, что ей не помешает отдых. Гипоксия. Усталость. Авитаминоз, ранняя весна. Все было против Алексея, и он в бессильной ярости смотрел, как торжествующая Женя на носилках покидает его офис. Одна короткая улыбка, которую она себе позволила, когда лицо начальника в последний раз мелькнуло в дверях, – и больше ничего. Легкая ухмылка, продлившаяся не дольше секунды, но которая сказала ему все.

– Все это – какой-то трюк! – пробормотал Алексей, стоя на крыльце, вымощенном керамогранитной плиткой, за которой в свое время он так опрометчиво послал Женю вместо себя. «Скорая помощь» уехала, помигивая сигнальным огоньком, а Алексей остался. Это был последний раз, когда он видел Евгению Славянову. Это был также последний раз, когда Евгения Славянова видела лично своего бывшего начальника. Она уехала в больницу, где пролежала следующие три недели на сохранении. Книги, которые она давно хотела перечитать, подборка из фильмов, давно и заранее закачанных на планшет, долгие разговоры с подругами… Единственное, о чем Женя скучала все три недели – так это по бассейну, по возможности лежать неподвижно в воде, глядя на потолок. Впрочем, она слишком устала, была измотала долгой зимой и всей этой историей, чтобы о чем-то по-настоящему скучать. Она спала, ела, выполняла рекомендации врачей и ждала, что же из этого всего выйдет. Когда вернулась на работу, Алексея там уже не было.