Логово змея - Борис Руденко

Глеб бросился за ним, выпустив из рук винтовку. Он видел, беспорядочные движения раненого, пытавшегося удержаться на поверхности, его перекошенное болью и ужасом лицо. Сделав несколько мощных гребков, Глеб догнал его, когда тот в очередной раз ушел под воду. Ухватил за воротник и, оттолкнувшись от дна, рывком выдернул на воздух.

– Гха-а! – полукрик-полувсхлип вырвался из горла Драча, он вцепился в Глеба здоровой рукой, словно пассатижами. Увлекаемый этой панической хваткой, Глеб перекатился через него и вновь ушел под воду, ощутил спиной близкое дно, извернулся и, упершись в ненадежную, ускользающую из-под ног гальку, рванулся в сторону берега. Вряд ли ему, отягощенному весом Драча, удалось преодолеть более полуметра, но в ту же секунду Глеб почувствовал, как Анна, напрягая силы, тянет его на себя, помогает преодолеть цепкие объятия потока…

Странно, но Драч, почти впавший в бессознательное состояние, какими-то остатками затуманенного рассудка осознавал, чего хотят от него Анна и Глеб. Слепыми, замедленными и почти бессильными движениями, он все же пытался помочь им утащить себя с открытого берега под защиту деревьев.

Глеб и Анна повалились рядом с ним. Двигаться дальше никто из них не мог, нужно было хотя бы немного унять бешеное биение сердец.

– Твое ружье, Анна?.. – сказал Глеб.

– В реке.

Они остались без оружия, без еды, без огня.

– Теперь хана, – неожиданно четко и ясно произнес Драч. – Теперь они нас достанут.

И закашлялся. Или засмеялся. Потом приподнялся на локте.

– Давайте валите отсюда. Идите, я сказал. Это я им нужен, не вы! – И вновь бессильно повалился наземь…

* * *

Те, кто задумывал эту комбинацию, учел практически все. Теперь Радзину не оставалось ничего другого, как стараться всеми силами довести начатое до конца, добиваясь получения кредитов, потому что, если этого не произойдет, Радзину платить все равно придется. Главным среди подписанных им документов был тот, в котором он, Радзин, добровольно обязывался возместить средства, затраченные фирмой «Эко-трейдинг» на изыскательские и проектные работы по подготовке Андалинского месторождения сысертскита к эксплуатации, в сумме ста двадцати миллионов долларов.

Все это, разумеется, было густо заваренной липой, настоянной на липовом же запахе. Но в стране, где на том же самом настое возводились фундаменты крупнейших состояний, никому и в голову не придет дурная мысль оценивать никогда и никем не произведенные работы. То, как «Эко-трейдинг» собиралось поступить с Радзиным, было нормой для нынешнего времени, поскольку сам Радзин многократно проделывал точно то же самое как со своими партнерами, так и с государством.

Впрочем, сейчас Радзина тревожило вовсе не это. Как ни горько, но временный проигрыш следовало признать состоявшимся фактом, а Радзин умел проигрывать, не опускаясь до бесполезных истерик и бессильного скрежетания зубов. Гораздо больше его беспокоил вопрос: почему это произошло. Как случилось, что вся его замечательная служба безопасности оказалась в полном неведении о противнике и его планах? После непродолжительных размышлений, ответ показался Радзину очевидным. Поскольку Шавров не мог, не имел права и возможности проявить столь потрясающую неосведомленность, он играл на поле врага.

Это логичное заключение весьма огорчило Радзина, потому что он всегда гордился своим умением подбирать кадры, и те несколько лет, что Шавров у него работал, не имел к нему никаких претензий. Радзин считал Шаврова одним из лучших своих кадровых приобретений и за последнее время даже привык к некоему ощущению спокойствия и безопасности непосредственно за спиной – там, где надлежало по должности постоянно находиться Шаврову. В самом деле жаль…

C другой стороны, сказал себе Радзин, Шаврова он ценил прежде всего за исключительную точность выполнения полученных заданий. Шавров оставил его без прикрытия, потому что Радзин ему это приказал! И конечно же при ином развитии ситуации очень строго спросил бы, если б Шавров не выполнил приказание. Шавров просто делал свое дело. Как обычно – добросовестно и четко.

Но суть в том, что Радзина ждали в квартире Ковальского. Ждали, были уверены, что он обязательно приедет! Только Шавров знал в точности, где окажется Радзин в тот день и час!

Однако что-то не давало Радзину поверить до конца в измену руководителя службы безопасности. Ему не хватало внутренней убежденности, что ли, а может быть, и желания. Слишком многое с Шавровым их связывало. Радзин хорошо понимал, что его явные и скрытые враги многое бы дали, чтобы скомпрометировать Шаврова и лишить Радзина этой надежнейшей из опор. Может быть, комбинация противника была задумана для того, чтобы поразить сразу две цели, одной из которых был Шавров?

Ладно! Если предатель не Шавров, то кто? Неужто Дима Власов? Этот вундеркинд, юный гений предпринимательства? Только он и Шавров были полностью посвящены в детали предстоящей операции. Что ж, Дима достаточно циничен и беспринципен, чтобы совершить подобное. Он – настоящее дитя своего времени. Есть лишь одно маленькое «но»: Дима Власов – патологически труслив. Он прекрасно отдает себе отчет, на что способен пойти разъяренный, преданный и загнанный в угол Радзин. Страх перед неизбежным возмездием – для Димы серьезнейший психологический барьер. Преодолеть его может только очень большая корысть.

Но Радзин знал, что, как ни странно, деньги не могли настолько заинтересовать его коммерческого директора. Дима Власов не был жаден. Он довольно равнодушно относился к деньгам, не отрицая, однако, того, что обладанием ими в достатке чрезвычайно удобно. В работе Власову важен был сам процесс, а не материальный результат в виде дивидендов. Ему нравилось манипулировать огромными суммами, обстоятельствами и людскими судьбами, дабы, в конце концов, еще раз утвердить окружающих и самого себя во мнении, что он, Дима Власов – настоящий гений. Может быть, и теперь Дима поставил себе очередную рейтинговую задачу: доказать всем вокруг и конечно же себе самому, что он умней и удачливей Радзина? Что ж! Такое теоретически возможно, как рабочая заготовка годится. А что на практике? Все это еще предстоит разрешить.

Итак, Шавров или Власов. Странно, но предательство одного из ближайших соратников, которое в конечном счете обошлось Радзину безумно дорого, не тронуло его так глубоко, как измена жены. Вернее, после измены Юлии уже никакая измена не воспринималась Радзиным как катастрофа. Вероятно, именно это состояние позволило ему сохранить контроль над эмоциями и не совершать поспешных, необдуманных шагов.

С Юлией все тоже было непросто. В тот проклятый день они вместе отправились домой в машине Радзина. Никто не произнес ни слова, он просто не знал, что говорить, а она была рада этому. Радзин не смотрел в ее сторону, однако остро ощущал чудовищное внутреннее напряжение, которое ею владело.

Они вошли в квартиру и Радзин надолго закрылся в ванной, смывая с себя липкое омерзение пережитых часов, а когда вышел, увидел раскрытый чемодан, в который Юлия укладывала какие-то свои тряпки.