Теоретик - Владимир Корн

– Станешь тут зеленым! Живот крутит невмоготу.

– Нейроны какие-то дали сбой? – Глаза у Гудрона смеялись.

– При чем тут нейроны?! – взвился Слава. – Гриша чем-то накормил.

– Все мы одно и то же ели, – не согласился с ним Гудрон. – Но только твоим нейронам не понравилось.

Слава лишь поморщился. То ли от его слов, то ли от новых позывов.

– На вот. Жевать не надо, сразу глотай. – Гудрон протянул на раскрытой ладони несколько горошин. Штук шесть или семь.

– Что это? Похоже на перец.

– Он и есть. Глотай, не бойся, желудок не сожжет. Средство верное и проверено тысячу раз.

Слава отправил горошины в рот с таким видом, что согласен даже на яд, лишь бы избавиться от неожиданно свалившейся на него напасти. Запил глотком из булькнувшей фляжки, отчего я почувствовал жажду еще сильнее, и спросил:

– Откуда у тебя перец? Местный, что ли?

– Нет, не местный. С Земли передали специально для тебя. Иначе ты скоро всю вершину горы загадишь. – И пояснил: – На кухне в многоэтажке нашел. Вернее, у Гриши отобрал. Ему приправа, а нам лекарство. Ладно, покедова. Да, если увидите что-нибудь подозрительное или необычное, орать не надо: придите кто-нибудь один и сообщите.

Как будто мы и без него не знали. Гудрон ушел, и снова стало скучно. Движения в долине под нами практически не было. Лишь единственный раз по ней прошла группа из нескольких человек. Пятеро мужчин и женщина. Люди Ерохи их не тронули и только несколько минут о чем-то расспрашивали. И опять скукота.

Немудреное лекарство Гудрона Славе помогло, пусть и не сразу. Но говорить по-прежнему ни о чем не хотелось, и даже то, что на небе появились время от времени закрывавшие светило облака, настроения не улучшило нисколько.

– Теоретик, проснись! – Гудрон тряс меня за плечо, и в его шепоте было столько тревоги, что сон как рукой сняло.

А сон был хорош. Светлый такой, я бы даже сказал – солнечный. Смотрел бы его и смотрел.

Снилось же мне вот что. Как будто проснулся я в своей постели от голоса мамы.

– Вставай, лежебока, – стоя в дверях, сказала она. – Завтрак стынет. Ты же сам просил разбудить тебя в семь, а уже четверть восьмого. Опоздаешь ведь!

То, что я опаздывал, было совершенно не важно. Куда важнее другое: оказывается, весь этот мир мне приснился. Со всеми его гвайзелами, жадрами, пикселями, порталами, полной опасностей первозданной природой и всем остальным прочим. И так сладко было потянуться на мягкой, застеленной свежим бельем кровати, а в соседней комнате о чем-то бубнил телевизор. Я никогда его не смотрел и даже не понимал, зачем он вообще нужен. Но сейчас он мне показался таким родным! И в тот самый миг, когда я собрался откинуть одеяло, чтобы заглянуть сначала в ванную, где всегда есть горячая вода, а затем на кухню, откуда пахло только что испеченными оладушками, Гудрон меня и разбудил.

И все навалилось снова. Мир, где каждый неосторожный шаг может стать причиной боли или даже смерти. Где посреди ночи просыпаешься множество раз от каждого подозрительного звука. Где, чтобы поесть, не получится заглянуть на кухню или навестить ближайшую кафешку. Где во фляжке, как ни экономил, воды осталось едва на четверть, и неизвестно, сколько нам еще придется торчать на этой проклятой вершине. И еще полный тревоги шепот Гудрона. Жестокое разочарование. Вероятно, на моем лице что-то отразилось, поскольку Гудрон поспешил успокоить:

– Не дергайся раньше времени, глядишь, и обойдется.

– Что именно? – тоже шепотом поинтересовался я, подхватывая ФН ФАЛ одной рукой, а другой охлопывая бока: все на месте? Запасные магазины, наган, нож, аптечка и, главное, фляжка. Мне даже во сне хотелось пить, и тем сильнее я в нем стремился попасть на кухню, где есть чай, кофе, минералка, сок и, наконец, вода из-под крана, которую можно пить стакан за стаканом или просто подставив рот под струю.

Кинул взгляд на рюкзак, но Гудрон отрицательно мотнул головой:

– Пошли. Все объяснения на месте. И старайся не шуметь.

Пригнувшись так, что подбородок едва не касался коленей, мы поспешили уже хорошо знакомой дорогой. К самому краю обрыва, где вчера я провел бо́льшую часть времени, наблюдая за долиной. Там собрались уже все. И все они старательно всматривались в даль. Проследив за их взглядами, я понял, что пристального внимания удостоилась одна из скал, которых в долине хватало. Не самая высокая и крутая, она расположилась чуть наособицу, ближе к ведущему на Вокзал проходу, чем к нам, пусть и не намного. Но что с ней не так?

– Гвайзел! – потрясенно прошептал я некоторое время спустя.

Часть соседней скалы тоже поросла кустарником, но даже если бы она полностью была голой, гвайзелу не составило бы большого труда на ней спрятаться, настолько его окрас подходил к цвету камней. Ему вообще легко раствориться где угодно: в зелени леса, на камнях, на выгоревшей от солнца траве… Природа дала ему шкуру такой расцветки, что любой камуфляж – цифровой, растительный, да мало ли какой еще! – проигрывал ей с разгромным сухим счетом. Ну разве что на снегу он был бы заметен издалека, но где тут его возьмешь, снег? Хищник лежал неподвижно, и лишь его голый, чем-то похожий на крысиный хвост мелко подрагивал. А может, такое впечатление создавал раскаленный, несмотря на раннее утро, воздух.

– Ты внимательней смотри!

Я мог поклясться, что голос Гудрона едва заметно, совсем чуть-чуть, но дрогнул. И было от чего.

– Так там их два?! – Я разглядел вверх по склону, где кусты росли чаще, еще одного.

– Три, Игорь, три! – сказал Слава.

Никогда бы не подумал, что всего несколькими короткими словами можно выразить столько эмоций сразу. И тщательно скрываемый страх, и какую-то обреченность, и беспомощность, и надежду, что все обойдется, и растерянность, и что-то еще.

– Может, с другой стороны есть еще? – севшим голосом предположил Гриша. – И мы их просто не видим?

– С противоположной уклон вообще отрицательный, – не согласился с ним Янис. – Не везде, но подняться там сложно даже гвайзелу.

– А что, они и по скалам умеют лазать? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил я.

– Умеют, Теоретик, еще как умеют! – ответил Гриша. – Да так умеют, что не дуй ветерок прямо на нас, эти твари давно уже к нам в гости пожаловали бы! Наше счастье, что нас еще не учуяли.

После его слов скала, на которой мы находились, перестала казаться мне надежным убежищем. Я даже невольно оглянулся – вдруг есть и еще один и он успел незаметно к нам подобраться? – и наткнулся на понимающий взгляд Яниса.

– После полудня направление ветра обычно меняется, – сказал Гудрон. – Одна надежда, что до этого времени они сделают свое дело и уберутся.

– Какое еще дело?

– То самое. Ты что думаешь, они на скалу залезли, чтобы на солнышке погреться? Явно они на людей охотятся! На тех, кто охотится на нас. Вот было бы замечательно, если бы они их сожрали и ушли отсюда, не заметив нас!