В начале перемен - Михаил Давидович Харит

самодельных лестниц из кусков веток и стволов, приставленные к стенам. Тут же валялись выбеленные временем человеческие кости и черепа.

- А что, можно перелезть? – поинтересовался Андрей.

- Не советую, – коротко объяснил Анри. – Лабиринт хищный и безжалостный.

- Здесь же были люди. Они смогли выбраться обратно?

- Все тропинки ведут обратно, – улыбнулся барон. – Чтобы пройти вперёд, надо стать трупом. Причем хорошо соображающим. Потерять дорогу не сложно, сложно найти.

- Выходит, нас сейчас грохнут, – вновь уточнил Андрей.

- Не беспокойся. Мы – гости. Нас пропустят живыми. Может быть…

Мошки уверенно вели компанию по лабиринту.

Дорога шла вверх, проход стал узким, и над головой появился свод. В тоннеле гулял злобный сквозняк, тьма сгустилась. Волшебный столп явно экономил энергию и почти не освещал пространство. Максим споткнулся о выпавший из стены камень и произнёс фразу, которую в Библии не найдёшь. С каждым шагом сумрак уплотнялся и вокруг появился запах сырой земли, будто они шли в подземелье.

- Андрей, дай руку, я хорошо вижу в темноте – услышал Анри слова Ольги.

Наконец коридор расширился, вновь появились свежесть и аромат цветов. Солнечные зайчики заплясали по каменным стенам. На выходе встречала арка, сестра-близнец входа, но без автографа Федула, который не смог сюда добраться.

Они оказались на вершине холма, который выглядел красивой театральной декорацией. Оливковая роща, синее небо, барашки облаков, трепетные тени… Рисуй и продавай туристам: Греция в первозданном виде. Пожалуй, не хватало влюблённой пары в античных хитонах.

Анри знаком приказал всем остановиться. Прислушался. Показалось, что и роща с облаками замерли, уставившись на гостей.

Из густой тени вышел крепкий пожилой грек с неприятным взглядом змеи, дождавшейся вожделенной мышки. Смуглое лицо венчалось пережжённой лысиной. По-людоедски топорщились чёрные брови, всклокоченные тёмные заросли торчали из ушей и ноздрей огромного носа. На этом лице всё было чересчур большим и иссушённым временем, даже бородавка на щеке. За жутким типом, как верный пёс, тащился мрачный бык, который тоже выглядел загорелым до золотисто-коричневого оттенка. Парочка казалась персонажами из убойного триллера.

Анри приветливо раскинул руки:

- Мино! Старый разбойник! Давненько мы не виделись.

Они обнялись.

Бык вежливо стоял поодаль, изучая пришедших.

Анри представил своих спутников.

Грек широко улыбнулся, став от этого еще страшнее, пожал руки мужчинам, приобнял Ольгу:

- Рад я любезным гостям несказанно. Грустно бывает нам с Тавром в отсутствии дела. Скука отважнейших дух поражает. Путников нет, чтоб их с радостью скушать. – Он захохотал, будто сказал невероятно смешную шутку.

Бык тоже улыбнулся и фыркнул.

«Ну, значит, всё в порядке, – подумал барон. – Раз дурачатся, значит, новая компания не вызвала раздражения. И это хорошо. Древние часто бывают непредсказуемы. Когда человек не смотрит телевизор, не читает газет и не говорит по телефону, трудно понять, о чём он думает…».

Когда-нибудь и он, Анри, окажется на пенсии в затерянном уголке мироздания и будет рад приходу любого гостя. Со временем надоест бесконечно любоваться оранжевыми закатами и розовыми восходами, вглядываться в черноту ночи. Наблюдать, как море меняет цвет, как цветы шпионят за солнцем, поворачивая свои головки. Пенсионером быть скучно.

- Веди нас, старый друг, – произнёс он вслух.

Они прошли прозрачную оливковую рощу. Деревья кивали ветками, усыпанными фиолетовыми ягодами. Они гнулись под тяжестью собственных плодов и ждали сбора урожая. Так ждут женщины разрешения от беременности. Со страхом и гордостью.

День выдался удивительный, по-летнему тёплый. Такое бывает глубокой осенью, когда природа словно спохватывается, что время уходит и надо радоваться молодости.

За рощей показался типично греческий дом с белыми стенами, синими ставнями и просторной деревянной верандой, увитой виноградными лозами. Ветки сосен ласкали черепичную кровлю. Античными колоннами стояли древние кипарисы.

Мино накрыл стол на веранде. На скатерти с цветочным орнаментом стояли десятки блюд. Румяные, посыпанные розмарином лепешки скрывали тайну своей начинки. Они лежали стопками, будто мальчишки, затеявшие куча-малу. Красные помидоры изнывали соком от ласки крупной соли. Черные оливки окружали куски белоснежного сыра, как войска осаждённую крепость. Увесистый куб феты не давал убежать салату из крупных кусков сладкого перца, огурцов, колечек красного лука, помидоров. Возглавляла стол мусака, толстая, высокая, из многих слоёв баклажана, баранины, помидоров, сыра…

Потом компания, разомлевшая от еды и тягучего греческого вина, переместилась в сад. Тело требовало отдыха.

Они расселись в уютные плетёные кресла под старой, умудрённой жизнью сосной. Видимо, молодость дерева была бурной – верхушка куда-то пропала. Может быть, когда-то юную и наивную сосенку пообломали безжалостные морские ветры или откусила макушку злая коза, а скорее всего, какой-нибудь сорванец-малец взял да и оборвал наивной дурочке зелёную горделивую стрелку. Сосна не погибла, она сделала правильный вывод – не высовываться. Теперь из могучего неохватного основания росли три ствола, которые, по горькому опыту, не торчали вверх, а предпочитали распространяться вширь. Множество мощных веток толщиной в хорошее дерево образовали подобие просторного шатра.

Лучи послеполуденного солнца с трудом пробирались сквозь крону. Те, которым всё же удавалось пролезть, образовали лёгкую вязь из солнечных зайчиков на золотистом ковре сосновых иголок. Это орнамент неторопливо сдвигался, менял рисунок вслед вязкому, как янтарь, времени. Пахло нагретой хвоей.

Пришло время взаимных воспоминаний и расспросов:

- Поведай Анри, как поживает друг твой старинный? Миттераном которого кличут.

- К сожалению, умер в прошлом веке.

- Помолимся Зевсу. То-то смотрю, его хоронили. Так и подумал, что умер…

Но вот и тема отсутствующих друзей себя исчерпала. Барон положил ноги на низкий соломенный пуфик. Он разглядывал холм, который спускался к пронзительно-синему заливу, где виднелась оставленная лодка. Через рощу к морю вела тропинка. Она пропадала внутри каменных стен лабиринта. Сверху он походил на разрез безумно вычурной раковины с множеством переплетённых спиралей, которые формировали сложный магический механизм. Волшебные конструкции разбросаны в мироздании в огромном числе. Наша Вселенная напичкана таким количеством невероятных штучек, что они уже вываливаются в щели между мирами. Никто не знает, откуда они появились. Может быть, это результаты безумных экспериментов Божественной фантазии. Что-то вроде брошенных и забытых игрушек. А возможно, наоборот, играют ключевую роль в жизни Вселенной. До истины не докопаешься. И надо ли пытаться? Предположим, наступит внезапное просветление и понимание смысла этого странного мира. Но тогда покажется бессмысленным само желание в этом разобраться.

Может быть, не стоит бояться старости? Есть счастье в неторопливом наблюдении за янтарной каплей, падением лепестка, махом крыльев сомлевшей на солнце бабочки. Жизнь состоит из мгновений. События могут быть разными, плохими и хорошими. Но мгновение всегда безмятежно.

С вежливым восточным поклоном из глубин памяти вышла старая притча и принялась вещать тихо и значительно: «Однажды за монахом погнались два тигра и