1814. Царь в Париже - Мари-Пьер Рэй

Таким образом, «подобно новому Христу», Александр пошел навстречу обездоленным, что не могло не вызвать тревоги среди его окружения, без энтузиазма взиравшего на программу посещений царя. В краткой записке, датирующейся апрелем[108], Лагарп предупреждал его:

Наконец, этот монарх, баловень женщин, не мог устоять перед соблазном вызывать восхищение у парижанок. Госпожа де Мариньи, старшая сестра Шатобриана, записала в своем дневнике 14 апреля: «Мне предложили пойти посмотреть на императора Александра, который каждый день ходит в Дворец морского министерства слушать мессу. Я согласилась. Собралось много дам». И спустя несколько дней, 1 мая:

Юная Амели де Бом не отставала от других: она тоже захотела увидеть царя и сумела этого добиться. В 10 часов вечера 4 апреля она оставила лирическую запись, вместе с тем выразив суждение о сущности императорской власти:

Она даже посвятила ему стихотворение, ничем не уступающее стихам современных ей поэтов:

Итак, Александр I предстал парижанам, как живое воплощение мира и согласия, пылкий христианин, европеец и представитель европейской державы. При этом он — и это, наверное, самая удивительная грань его парижского пребывания — воспользовался этими неделями, чтобы сблизиться с окружением Наполеона. Он показал себя любезным с Марией-Луизой и щедрым по отношению к Жозефине и ее детям. Александр позаботился о том, чтобы это осталось тайной — ни одна статья в тогдашней прессе не упоминает о его связях с семьей Наполеона. Но об этом интересе сообщают многие другие источники.

С 2 по 6 апреля императрица находилась в Блуа, затем переехала в Орлеан, а оттуда — в Рамбуйе, куда она прибыла 13 апреля навстречу своему отцу. На протяжении всего этого путешествия ее сопровождал эскорт: двадцать пять казаков из царской гвардии во главе с графом Шуваловым. Александр не мог подвергнуть Марию-Луизу опасности перед лицом толпы, которая могла оказаться враждебно к ней настроенной. Спустя шесть дней, по требованию своего отца, императора Франца, молодая женщина согласилась позавтракать с царем, прежде чем отправиться в Вену, что она сделала 23 апреля. По словам барона Боссе, свидетеля их встречи, Александр I был любезен с Марией-Луизой и более того, полон внимания к «маленькому королю римскому»:

Мария-Луиза была глуха к проявленному к этому вниманию и по-прежнему оставалась холодной и отстраненной, как из лояльности к Наполеону, так и потому что она была оскорблена поведением русских солдат по отношению к ней. Дело в том, что несколькими днями ранее казаки из арьергарда почетного конвоя, которым было предписано следить за принадлежавшими императрице повозками, передвигавшимися по дороге из Блуа в Орлеан, разграбили один из ее фургонов, «содержавший в себе шляпы и шапки»; по мнению супруги генерала Дюрана, «они, возможно, ограбили бы все экипажи, если бы не вмешался их начальник [атаман Платов] и не заставил их все вернуть».

А вот Жозефина и ее дочь Гортензия встретили царя гораздо более приветливо. 16 апреля Александр I в сопровождении своего адъютанта Александра Чернышева нанес Жозефине в замке Мальмезон первый визит. Мальмезон, украшенный произведениями искусства невероятной красоты, напоминал музей, если не храм. Здесь, по словам Жоржетты Дюкре, камеристки Жозефины, царила удивительная атмосфера: