Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма - Гленн Гринвальд

То же самое было высказано в 2005 году спикером Белого дома в ответ на споры, возникшие вокруг программы Буша по незаконной прослушке телефонов: «Мы не собираемся следить за звонками, посвященными организации тренировок Малой лиги, или тому, что взять с собой на пикник. Эта программа создана для того, чтобы отслеживать звонки одних плохих людей другим плохим людям». И когда в августе 2013 года президент Обама пришел на The Tonight Show и Джей Лено спросил его об АНБ, тот ответил: «У нас нет программы внутреннего шпионажа. У нас есть технологии, с помощью которых можно отследить телефонные номера или электронные адреса людей, связанных с террористической деятельностью».

Многие люди принимают эту аргументацию. Ощущение того, что агрессивная слежка ограничена только изолированной группой людей, которые этого заслуживают, то есть которые «делают что-то плохое», гарантирует нам, что большая часть людей не осуждает злоупотребление властью и даже поддерживает его.

Но эта точка зрения искажает цели, которыми руководствуются органы власти. В их глазах «делать что-то плохое» означает гораздо больше, чем незаконная деятельность, насилие и террористические планы. Как правило, они относят сюда несовпадение взглядов и любой выпад против существующей власти. Для правительства естественно приравнять несовпадение взглядов к незаконным действиям или как минимум посчитать это угрозой.

Можно найти немало примеров того, как государство устанавливало наблюдение за группами и отдельными людьми за активизм или за различие во взглядах с властями – Мартин Лютер Кинг, движение за гражданские права, антивоенные активисты, защитники окружающей среды. В глазах правительства и ФБР Эдгара Гувера они все «делали что-то плохое»: проявляли политическую активность, которая угрожала спокойствию государства.

Когда Гувер столкнулся с проблемой, как обойти Первую поправку к Конституции о свободе слова и собраний, чтобы ничто не препятствовало аресту людей за выражение ими непопулярных взглядов, он как никто другой осознал влияние, которое оказывает слежка, и как с ее помощью можно бороться с несогласными с существующим политическим режимом. 1960-е ознаменовали переворот в решениях Верховного суда, который ввел строгие меры по защите свободы слова, приведшие к единогласному решению в 1969 году в деле Бранденбурга против Огайо. Тогда судом было отменено уголовное преследование лидера Ку-клукс-клана, угрожавшего в своей речи насилием представителям полиции. Суд принял решение о том, что Первая поправка к Конституции США, гарантирующая свободу слова и свободу печати, настолько важна, что он «не может позволить государству запретить или объявить вне закона пропаганду применения силы».

Учитывая эти гарантии, Гувер принял решение установить систему, которая не допускала бы само возникновение несогласных.

Программа внутренней контрразведки ФБР COINTELPRO впервые была использована в борьбе с группой антивоенных активистов. Последние были убеждены в том, что в антивоенное движение проникают шпионы, что за ними ведут слежку и к ним применяются разнообразные «грязные трюки». Отсутствие документальных свидетельств и неудачные попытки убедить в своей правоте журналистов привели к тому, что в 1971 году участники движения вломились в один из офисов ФБР в Пенсильвании и унесли с собой тысячи документов.

Файлы, связанные с COINTELPRO, подтверждают, что ФБР следило за политическими группами и отдельными людьми, которые, по его мнению, распространяли опасные антиправительственные убеждения. Среди этих групп были Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения, Движение за гражданские права негров, социалистические и коммунистические организации, антивоенные демонстранты и различные группы, придерживающиеся правых взглядов. Бюро направило в них своих агентов, которые, среди прочего, пытались манипулировать членами групп и вынудить их совершить преступление, чтобы ФБР могло арестовать и осудить их.

ФБР удалось убедить New York Times не публиковать документы и даже вернуть их, но Washington Post все же выпустил на основе этих документов ряд статей. Их раскрытие привело к созыву комиссии Чёрча – отдельной комиссии Сената Соединенных Штатов по изучению правительственных операций в области разведывательной деятельности, которая сделала следующий вывод:

[В течение пятнадцати лет] бюро проводило изощренную операцию, которая напрямую нарушает Первую поправку к Конституции США о свободе слова и собраний; теоретически идея заключалась в том, что предотвращение роста преступных групп и распространения опасных идей может защитить национальную безопасность и предупредить насилие.

Даже если бы все подозреваемые были вовлечены в преступную активность, все равно многие из использованных техник являются неприемлемыми для демократического общества. Однако COINTELPRO пошла дальше. Основной предпосылкой использования данной программы было то, что органы правопорядка обязаны делать все необходимое для того, чтобы бороться с предполагаемой угрозой существующему социальному и политическому строю.

В одной из служебных записок о COINTELPRO объясняется, что «паранойя», посеянная среди антивоенных активистов, заставляет их верить в то, что «за каждым почтовым ящиком сидит агент ФБР». Таким образом, диссиденты, убежденные в том, что за ними постоянно наблюдают, в страхе откажутся от активных действий.

Неудивительно, что эта тактика сработала. В документальном фильме под названием «1971» несколько активистов рассказывают, что во времена ФБР Гувера движение по защите прав человека было «наполнено» агентами, которые приходили на встречи и обо всем докладывали своему начальству. Слежка была повсюду. Она затрудняла рост и развитие организации.

В то время наиболее крепкие организации Вашингтона понимали, что существует правительственная слежка и что вне зависимости от того, как используются полученные данные, она усмиряет оппозицию. В марте 1975 года в передовице Washington Post была опубликована статья об этой угнетающей динамике:

ФБР никогда не заботилось об отравляющем эффекте своих разведывательных операций, а особенно о том, какое воздействие они оказывают на анонимных информаторов, демократичные процессы и свободу слова. Но должно быть очевидно, что обсуждения и споры в отношении политики государства прекращаются, как только становится известно, что замаскированный «большой брат» подслушивает и докладывает всю информацию властям.

Программа COINTELPRO была далеко не единственным нарушением, обнаруженным комиссией Чёрча. В окончательном отчете она сообщает о том, что «с 1947 по 1975 год по секретному соглашению с тремя телеграфными компаниями Агентство национальной безопасности получило в свое распоряжение миллионы телеграмм, отправленных в Соединенные Штаты, из Соединенных Штатов или пересылаемых внутри страны». Более того, во время операции ЦРУ под названием CHAOS (1967–1973) «в компьютерную систему ЦРУ были занесены приблизительно 300 000 людей, велись дела примерно на 7200 американцев и на более чем 100 организованных групп».

Кроме того, «в период с середины 1960-х по 1971 год Военная разведка США следила приблизительно за 100 000 американцев», а также за примерно 11 000 отдельных людей и групп, состоящих на учете в Федеральной налоговой службе – «по причинам, скорее, политическим, нежели налоговым». Вдобавок к этому ЦРУ использовало подслушивающие телефонные устройства, чтобы обнаружить уязвимые стороны подозреваемых, такие как сексуальные связи, которые затем можно было бы использовать для их «нейтрализации».