Книжный вор - Маркус Зузак

Тот кивнул, дернул лицом и заговорил — хотя, может, и не в такой последовательности:

— Это все из-за меня.

— Томми, что я сказал?

— Когда?

— Только что! Помолчи, ладно?

— Конечно, Руди.

* * *

Через несколько минут Томми несчастно побрел домой, и Руди попробовал новую и, похоже, тонкую тактику.

Жалость.

Сидя на крыльце, он поразглядывал грязь, заскорузло облекшую его форму, потом безнадежно посмотрел Лизель в лицо.

— Ну и что скажешь, свинюха?

— Насчет чего?

— Сама знаешь.

Лизель ответила в обычной манере:

— Свинух, — засмеялась она и направилась домой, благо — недалеко. Смесь грязи и жалости, конечно, сбивает с толку, но это одно, а целовать Руди Штайнера — что-то совсем другое.

Грустно улыбаясь с крыльца и вороша рукой в волосах, он окликнул Лизель.

— Придет день, — предупредил он. — Придет день, Лизель!

Через два с небольшим года в подвале ей время от времени ужасно хотелось дойти до соседнего дома и увидеть Руди, даже если писала она в предутренний час. И Лизель понимала, что в нем, а потом и в ней самой жажду преступления питали, скорее всего, те вязкие дни в Гитлерюгенде.

В конце концов, несмотря на обычные приступы непогоды, лето уже начало входить в силу. Яблоки сорта «клар», наверное, уже начали созревать. Впереди ждали новые кражи.

Когда пришло время кражи, Лизель и Руди сначала придерживались той мысли, что воровать надежнее в стае. Анди Шмайкль пригласил их на реку, на сбор шайки. Среди «прочего» на повестке дня значился план рейда по садам.

— Так ты теперь главарь? — спросил Руди, но Анди покачал головой, тяжелой от разочарования. Он явно жалел, что не сгодился.

— Не я. — Его холодный голос был теплее обычного. Будто непропеченный. — Есть там один.

* * * НОВЫЙ АРТУР БЕРГ * * *

У него был ветер в волосах и туман в глазах, и он был таким малолетним преступником, у которого нет других причин воровать, кроме той, что ему это нравится.

Его звали Виктор Хеммель.

У Виктора Хеммеля, не в пример большинству людей, занятых в разных воровских искусствах, было все. Он жил в лучшей части Молькинга, на холме, на вилле, которую хорошенько дезинфицировали после того, как выжили оттуда евреев. У него были деньги. У него были сигареты. Но хотел он большего.

— Хотеть немного больше — это не преступление, — заявил он, валяясь в траве, а сборище мальчишек расположилось вокруг. — Хотеть большего — для нас, немцев, это фундаментальное право. Что говорит наш фюрер? — И сам ответил на свою риторику. — Мы должны взять то, что принадлежит нам по праву!

На первый взгляд Виктор Хеммель был типичный малолетний трепач. К сожалению, бывая в ударе, он выказывал определенную харизму, будто внушал другим: «делай как я».

Когда Лизель с Руди подошли к компании на берегу, девочка услышала, как он задал еще один вопрос:

— Так где эти двое полудурков, которых вы мне расписывали? Уже десять минут пятого.

— На моих часах — еще нет, — сказал Руди.

Виктор Хеммель приподнялся на локте:

— У тебя и часов-то нет.

— Был бы я тут, будь у меня часы?

Новый главарь сел и улыбнулся — ровными белыми зубами. После чего перенес свое рассеянное внимание на девочку:

— Кто маленькая шлюшка? — Лизель, хорошенько привыкшая к словесным оскорблениям, стояла и разглядывала подернутую туманом ткань его глаз.

— В прошлом году, — пустилась перечислять она, — я украла не меньше трех сотен яблок и не один десяток картошек. Мне не сильно мешает колючая проволока, и я не отстану здесь ни от кого.

— Это правда?

— Да. — Лизель не поежилась и не отступила в сторону. — Я прошу только небольшой доли в добыче. Время от времени — десяток яблок. Какие-нибудь остатки для нас с другом.

— Ну, полагаю, это можно устроить. — Виктор закурил и, вынув сигарету изо рта, держал у самых губ. Специально постарался выпустить следующую затяжку девочке в лицо.

Лизель не закашлялась.

* * *

Шайка была та же, что в прошлом году, единственное исключение — главарь. Лизель сначала удивилась, почему у руля не встал никто из прежних мальчиков, но, переводя взгляд с лица на лицо, поняла, что никто больше не годится. Они без колебаний шли воровать, но ими нужно было командовать. Им нравилось, когда ими командуют, а Виктору Хеммелю нравилось быть командиром. Уютный такой мирок.

На минуту Лизель затосковала по Артуру Бергу. Или он тоже уступил бы главенство Хеммелю? Это не имело значения. Лизель знала только, что в Артуре Берге не было ни единой жилки тирании, а новый главарь сплошь был свит из них. В прошлом году она знала, что, если застрянет на дереве, Артур за ней вернется, что бы он там ни утверждал. Теперь же, в сравнении, Лизель мгновенно поняла: этот Хеммель не почешется даже оглянуться.

Он стоял, разглядывая долговязого мальчишку и худосочную с виду девочку.

— Значит, хотите со мной воровать?

Чего им было терять? Оба кивнули.

Он подошел поближе и взял Руди за волосы:

— А ну-ка вслух.

— Конечно, — сказал Руди, и тут же его отпихнули назад — челкой вперед.

— А ты?

— Ясно дело. — Лизель хватило проворства уклониться от такого же обращения.

Виктор улыбнулся. Затоптал сигарету, глубоко вздохнул и почесал грудь.

— Что ж, мои господа, моя шлюшка, — похоже, пора за покупками.

Когда компания тронулась, Лизель и Руди пошли замыкающими, как они всегда ходили раньше.

— Он тебе нравится? — шепотом спросил Руди.

— А тебе?

Руди секунду помолчал.

— По-моему, полная гнида.

— По-моему — тоже.

Компания удалялась.

— Скорей, — сказал Руди. — Отстаем.

Через несколько километров показалась первая усадьба. Но там компанию ждал удар. Деревья, которые должны ломиться от яблок, как они рассчитывали, стояли хилые и больные с виду, и с веток жалко свисали только редкие плоды. То же самое — и в следующей. Может, год неурожайный, а может, они не угадали время.

Под вечер, когда делили добычу, Лизель и Руди получили одно яблоко-заморыш на двоих. По правде сказать, улов был невероятно скуден, но, кроме того, и Виктор Хеммель — хозяин поприжимистей.

— И как это называется? — спросил Руди, держа яблоко на ладони.