Людовик XIII - Екатерина Глаголева

Госпожи д’Эльбёф, де Ледигьер и д’Орнано, наперсницы королевы-матери, тоже отправились в изгнание. А вот сама королева не торопилась уезжать: она принялась торговаться с сыном. Ей не хочется в Мулен, пусть лучше Невер в Бургундии, и освободите Вотье. Невер так Невер (245 километров от Парижа), отвечал Людовик; Вотье вернется к своей госпоже, когда она прибудет на место. Королева продолжала юлить, надеясь, что Гастон тем временем соберет силы и спасет ее.

Легкий на подъем Гастон уже успел уехать в Бургундию, губернатор которой, герцог де Бельгард, сочувствовал ему — но не более. Когда не менее подвижный Людовик отправился туда вслед за ним, Месье струсил и перебрался во Франш-Конте (владение Испании), а оттуда в Лотарингию. Не дотянувшись до брата, Людовик 30 марта опубликовал в Дижоне королевскую декларацию против сторонников Месье.

Непосредственная угроза для Ришельё была если не устранена, то отдалена, но и королева Анна ненавидела кардинала. Чтобы хоть как-то расположить ее к себе, Ришельё уговаривал Людовика вернуть ко двору герцогиню де Шеврез, и тот нехотя дал согласие.

В Санлисе монаршая чета спала в одной постели. Перед отъездом из Компьена Людовик отдал распоряжение прислуге «приготовить валик», сообщив тем самым о своем намерении провести ночь с женой. (По французским обычаям подушку клали на валик, лежавший в изголовье. Анна Австрийская этого не любила: у нее болела шея, и когда она не принимала мужа, то спала без валика, как привыкла в Испании.) Последствия дали себя знать: через несколько недель королеву стало тошнить по утрам, у нее появились головные боли и обмороки — верные признаки беременности. Но едва король добрался до Труа, чтобы оттуда следить за происками Лотарингии, как получил известия, что опять «не сложилось». Четвертый раз — это уже слишком. Людовик больше не мог обвинять во всём лишь Анну. Возможно, именно он чем-то прогневал Создателя. Когда Господь хочет наказать королевство, он не дарует потомства королю… Людовик выехал в Санс к жене, чтобы попытаться ее утешить.

Некоторым утешением ему самому могло послужить лишь то, что мантуанский конфликт наконец-то был улажен: 6 апреля представители французского короля, герцога Савойского и императора Фердинанда II подписали в Кераско мирный договор, по которому все иноземные войска должны были быть выведены, Савойя за выкуп отказывалась от прав на герцогство Монферрато, а Фердинанд — от прав на герцогство Мантуанское, герцог де Невер получал материальную компенсацию за потерю некоторых территорий. У договора существовала тайная статья: Суза и Авильяна после освобождения французскими войсками перейдут под контроль швейцарских солдат, которые должны присягнуть герцогу Савойскому, как только станет известно о выводе войск из владений гризонов. Переговоры вел Туара.

Чтобы в будущем не зависеть от произвола соседей, Республика гризонов решила собрать собственную армию и защищать пути в страну. Поскольку у нее не было опытного полководца, она обратилась к жившему в Венеции герцогу де Рогану. Людовик XIII позволил герцогу принять эту должность.

Теперь основные военные действия разворачивались в Германии. После того как Густав Адольф в начале апреля взял Франкфурт и Ландсберг, Тилли приступил к энергичной осаде Магдебурга, надеясь оттянуть туда шведские войска. Получив от города отказ капитулировать, он решил взять его штурмом. Приступ начался 10 мая в пять часов утра сразу со всех сторон. Через три часа ожесточенный бой кипел уже на улицах, к полудню город перешел в руки имперских войск. Озлобленные долгой осадой солдаты устроили резню: из тридцати тысяч горожан выжило не более пяти тысяч. Магдебург был разграблен, разрушен и сожжен; обугленные трупы две недели сбрасывали в Эльбу. Возмущенные такой жестокостью протестанты Европы обвиняли в нерешительности шведского короля, не поспешившего на помощь защитникам города; однако тот не мог поставить на карту успех всей своей стратегии. Католики тоже не дремали: в конце мая представители Франции заключили в Мюнхене тайный договор с Баварией против австрийских Габсбургов, хотя это и противоречило условиям Регенсбургского мирного соглашения.

В это время Людовик XIII продолжал воевать со своими родственниками и общественным мнением. Парижский парламент отказался зарегистрировать заявление от 30 марта, и 13 мая король вызвал магистратов в Лувр, сурово их отчитал и отправил в изгнание нескольких председателей палат и советников. 30 мая Гастон отозвался на эти события письмом, которое по сути было обвинительной речью против Ришельё.

Эта политическая переписка стала достоянием общественности: чтобы привлечь ее на свою сторону, Людовик велел напечатать и письмо Гастона, и свой ответ на него, и разносчики торговали ими на Новом мосту в Париже. Обе противоборствующие силы прибегли к услугам памфлетистов. Сторону Марии Медичи отстаивал ее духовник Матье де Морг (некогда состоявший на службе Ришельё, но изменивший своему благодетелю). Когда на прилавке появились составленные им «Смиреннейшее, достовернейшее и важнейшее предостережение Королю» и «Доброе предостережение христианского Катона кардиналу де Ришельё», главный королевский министр бросил в бой собственных рыцарей пера: поэта Жана Сирмона, выступавшего под псевдонимом де Монтань, а также Жана Луи Геза де Бальзака. Последний издал в 1631 году книгу «Государь», в которой защищал и оправдывал политику Людовика XIII и его министра, порицал корыстные интересы «партии святош», бичевал грандов и обличал происки заграницы, распалявшей ссоры между французами. Юрист Лебре в «Трактате о суверенной власти короля» утверждал принципы абсолютизма. Наконец, на всех перекрестках зачитывали декларации против мятежников, которые затем опубликовали в журнале «Меркюр франсэ» — первом французском периодическом издании, выходившем с 1610 года, правда, крайне нерегулярно, раз в два-три года. (По сути это была печатная летопись: в первом выпуске описывались события в стране начиная с 1605 года и заканчивая коронацией Людовика XIII; хроника 1630–1631 годов вышла в свет только в марте 1632-го.)

Власть почувствовала необходимость в печатном органе, более оперативно реагирующем на события политической и общественной жизни. В мае 1631 года появился первый выпуск «Газеты» Теофраста Ренодо — врача, дававшего бесплатные консультации беднякам и открывшего бюро по трудоустройству. Газета бесплатных объявлений выходила каждую неделю, и Ришельё превратил ее в свой рупор, поставляя туда собственноручно написанные статьи. Король тоже стал ее корреспондентом. Ришельё давал разъяснения по поводу общей политики и дипломатии, а Людовик четко и ясно рассказывал о военных операциях, а при случае описывал прием какого-нибудь посла или иные придворные события.

Манифест Гастона был «цветочками» по сравнению с «ягодками» — письмами Анне Австрийской, изъятыми у врача Сеналя, который прибыл из Брюсселя. Бдительные агенты Ришельё, успевшего создать разветвленную сеть разведки и контрразведки, оказались на высоте. Одно из писем было от королевы-матери, другое, шифрованное — от госпожи дю Фаржи. Король прислал к жене Шатонёфа с требованием сообщить ключ от шифра. Анна заявила, что сожгла эту бумагу, однако письмо было расшифровано. Людовик узнал из него, что жить ему осталось максимум до августа. Мария Медичи писала, что до тех пор она попытается помешать повторному браку Месье, который снова влюбился — в шестнадцатилетнюю Маргариту Лотарингскую, сестру герцога. Вот станет королем, тогда и будет решать, на ком ему жениться.