Кидалы в лампасах - Сергей Донской

Хват глядел в вытаращенные глаза своих жертв до тех пор, пока они не рухнули поочередно на пол, а потом невозмутимо обтер лезвие «союзника» об рукав трупа, лежавшего ближе, и двинулся на поиски Черного Ворона.

Сначала Хват собирался подарить бандитскому главарю несколько лишних минут жизни, чтобы вытянуть из того какие-нибудь сведения о компьютере, но, прислушиваясь к диалогу внутри землянки, понял, что ему вовсе не хочется ставить под угрозу жизнь невидимой девушки Алисы, совсем потерявшей голову и голос от страха. Немудрено, учитывая, что Ворон успел передернуть затвор своего автомата и, судя по всему, был готов потянуть спусковой крючок на себя.

– Ну, скажи мне до свидания, – предложил он с издевкой. – Что же ты молчишь, такая бойкая, такая хитрая сука?

– А… – просипела бедняжка Алиса в тот самый момент, когда Хват закончил спускаться по земляным ступеням и застыл у входа.

Он скользнул в землянку, когда Ворон попрощался с девушкой по-чеченски, и Хвату пришло в голову, что он тоже должен похвастаться знанием языков.

– Аста ла виста, бэби, – прошептал он, полоснув врага по горлу и продолжая стоять за его спиной на тот случай, если бы фактически мертвого противника пришлось использовать в качестве щита.

Но подручных Ворона в землянке не было, а глядела на Хвата лишь чумазая девушка Алиса с растрепанными волосами, которая при виде крови села на нары и, похлопав ресницами, не придумала ничего лучше, чем упасть в обморок.

– Не беда, – утешил ее Хват. – Все самое интересное ты уже увидела.

Ее брови страдальчески нахмурились, а губы протестующе скривились: она не считала, что стала свидетельницей чего-то действительно интересного.

Не торопясь приводить ее в чувство, Хват уложил мертвеца таким образом, чтобы он не мешал свободно перемещаться по землянке, и, отыскав взглядом компьютер, подошел к нему. Клавиатура, «мышка» и монитор были отброшены за ненадобностью сразу – в буквальном смысле. Теперь на импровизированном столе из ящиков остался лишь сам «пентиумовский» блок с сигаретными ожогами на крышке. Не доверяя зрению, которое часто подводит людей в полумраке, Хват провел рукой по правому боку корпуса и нащупал там ту самую царапину-молнию, о которой говорил генерал Конягин.

«Цель достигнута», – подумал он без всякого воодушевления. Осталось запихнуть «Пентиум» в полупустой рюкзак, удалиться от лагеря на десяток километров, там связаться по рации с людьми Конягина и дожидаться вертолета. Дело сделано, а радости нет. Вместо души пустота, черная дыра, заполнить которую нечем.

Из меланхоличной прострации его вывел тихий голос очнувшейся девушки.

– Вы меня не убьете? – спросила она.

– Ты ведь Алиса, верно? – осведомился в свою очередь Хват, расположившись таким образом, чтобы видеть одновременно и компьютер, и вход, и девушку, массирующую виски.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказала она.

– Ты на мой – тоже. – Когда Хват опасался показаться чересчур сентиментальным, он всегда прибегал к чересчур грубому, отрывистому тону. Именно так он разговаривал сейчас. – Тебя зовут Алиса, верно?

– Ну да, – призналась девушка, усаживаясь на краю общих нар, под которые еще недавно была готова юркнуть от страха. Проследив за тем, как Хват освобождает системный блок от проводов и поднимает его, чтобы определить вес ноши, она осторожно поинтересовалась: – Вам компьютер нужен или информация, которая в нем хранится?

– А что?

– Если только информация, то достаточно развинтить корпус и вытащить установленные диски. Хотите, помогу?

Зрачки Хвата испытующе сузились:

– Лучше признайся честно: ты с боевиками заодно была?

– Вы что, очумели? – слабо обиделась Алиса. – Заложница я. Мне приказали взломать коды и пароли пользователя за сутки. А потом меня пообещали… пообещали… – Она замолчала, потупив взгляд.

– Дальше можешь не рассказывать, – сказал Хват, ставя компьютер на место. – Вернее, скажи одно: ходить самостоятельно можешь?

– Что я, калека?

– Тебе объяснить, что портит походку девушек, побывавших в плену у темпераментных горцев? – жестко спросил Хват.

– Спасибо, не надо, – ответила Алиса с прорезавшейся язвительностью. – Со мной все в порядке.

Это-то и было странно. Почему ее не тронули? С одной стороны, русоволосая девушка, сидящая на тюфяке, совсем не походила ни на чеченку, ни на походную подстилку покойного Ворона. С другой стороны, то обстоятельство, что с нее до сих пор не сорвали юбку, настораживало. Не мешало проверить, что за Алиса такая, с чем ее едят.

– Халагатта, – прикрикнул на нее Хват.

– Что-что? – изумилась она.

– Давай вставай, – неохотно перевел он на русский. – Некогда тут рассиживаться. Не на Манежной площади.

– Вы москвич? – обрадовалась Алиса. – А на каком языке вы со мной заговорили? На чеченском? Почему? Вы не похожи на чеченца.

– Решил проверить тебя на вшивость, – неохотно признался Хват.

– Вы что! Быть того не может. – Запустив пальцы в волосы, Алиса помотала головой. – Нет, нет. Они бы не успели.

– Они? Кто они?

– Вши. Вы ведь их имели в виду?

Хотя сохранить серьезное выражение лица было непросто, Хват все же его сохранил. И сказал с этим серьезным выражением:

– Оставь свою прическу в покое и иди сюда. Поможешь вытащить эти чертовы диски.

При ближайшем рассмотрении девушка оказалась года на три старше, чем ей можно было дать издали. Волосы то ли выгоревшие, то ли неравномерно окрашенные. Не по-девичьи густые брови, далекий от совершенства нос, потрескавшиеся губы. Назвать Алису красавицей было бы явным преувеличением, и все же Хват разглядывал ее чуточку дольше, чем того требовала ситуация.

Похоже, любопытство было взаимным. Он пытался определить цвет ее глаз, а она смотрела на клинок, который он по-прежнему держал в руке. Потом раздался ее шепот, показавшийся Хвату необычайно громким:

– Если вы собираетесь откручивать винты своим ножом, то вряд ли я смогу быть вам полезной.

– Почему? – тупо спросил он, видя перед собой уже не ее глаза, а лишь темную макушку и светлые волосы, разделенные посередине неровным пробором.

Плечи Алисы приподнялись и опустились.

– Потому что я опять брякнусь в обморок, – призналась она.

Нужно было ответить: «Ну и брякайся на здоровье. Это твое личное дело. Меня вообще не колышет, что ты собираешься делать дальше. У тебя своя дорожка, у меня своя. Ауфвидерзеен, сеньорита».

Хмурясь, Хват выдавил из себя нечто в этом роде:

– Мне некогда с тобой возиться. В обмороки падай без меня, пожалуйста. А пока помогай.